“Волга”! Внимание всем: “Заря”! “Заря”!» Это позывной сигнал к атаке. Иван переключает тангенту внутренней связи, слышно или нет, надежный дубляж команды – сапогом слегка по голове рядовому Деревянко, это сигнал «Вперед!». Механик-водитель, поерзав, трогает танк с места, двигатель ревет, переключая передачи, набирает скорость. Саня чувствует, что страх ушел, остался холодный расчет. За бортом изрытая гусеницами, изувеченная воронками земля с пожухлой, местами выжженной травой.
Иван смотрит в перископ: впереди тот самый холм. Что за ним ждет, болванка прямой наводкой от фашиста или скоротечная дуэль? Три танка его взвода на предельной скорости, с надрывом дизелей влетают на гребень холма. Русская равнина открывается до горизонта: слева неровная синева кромки хвойного и березового леса, где-то очень далеко дым пожарищ, горят деревни, а прямо в двух километрах – село Егорычи. А по правой стороне на холме березовая роща, одинокая и беззащитная, порывы ветра раскачивают ветви.
…И образ Ольги померк, будто и не было мимолётного безумства; а на том месте, где Иван собирал букет, остались только шрамы от танковых траков.
Радист-пулемётчик Руслан на приеме радиостанции. Врага видит через прицельное отверстие диаметром с указательный палец, и летает в нем то земля, то небо. Поэтому из пулемета стреляет, когда танк замирает на месте или для общего поражающего эффекта.
У командира в танке обзор лучше прямо по курсу и влево, там его и цели. Правое плечо упирается в казенник пушки, левое – в броню башни. Левая рука – на механизме подъема орудия, правая – на рукоятке поворота башни. У башнера Сидорского в панораме обзор правого сектора, он высматривает цели справа по курсу движения и тут же докладывает командиру.
Потому что если его антипод «коллега»-заряжающий или наводчик из «тигра» заметят его раньше, то шансов на победу у немцев будет на порядок больше.
Сидорский орет в ТПУ что есть сил, сквозь грохот ясно:
– Командир, справа у рощи 800 метров – «тигр»!
– Понял!
Саня без команды рванул рычаг, отвернув правый борт и развернувшись лобовой броней. И тут ясно и четко, до мельчайших деталей, и время будто замедлило ход, он увидел, как «тигр» на опушке рощи начал «крестить», сначала стволом пошел горизонтально… Вспомнилось услышанное от списанного по тяжелому ранению танкиста: «Пока “крестит” стволом горизонтально, ты ещё можешь сидеть в танке, как только начал водить вертикально – лучше выпрыгивай! Сгоришь!» А ствол «тигра» уже пошел вниз, завершая «крещение», и Деревянко, чуя, что проваливается душа куда-то очень глубоко, рванул наугад левее. Вспышка, орудие «тигра» выплевывает снаряд, страшной силы удар рикошетом уходит в сторону. Железный звон в ушах, отлетевшая от брони окалина впивается в лицо, скрипит на зубах.
«Живы!» – понимает Саня.
А вот и, кажись, ровный участок на поле, и чего медлишь, командир!
Но Родин знает, чует правила дуэли. Удар ногой в спину механику-водителя – «Стой!», кричит в переговорное устройство: «Короткая!» Заряжающему: «Бронебойный!»
Вот тут ровно без бугров и ям, Саня резко тормозит, останавливает машину, кричит: «Дорожка!»
Сидорский досылает снаряд в казенник, орет сквозь грохот двигателя и лязг затвора: «Бронебойным готово!»
Танк, остановившись, еще какое-то время раскачивается, как огромное пресс-папье. Теперь все в руках командира, правая его рука вращает поворотный механизм башни, совмещает прицельную марку с целью по направлению. Левая рука крутит механизм подъема орудия, совмещая марку по дальности. Напряжение превыше всех сил, каково сидеть в неподвижном танке, сам лучшая цель! Пот градом, все мокрые, как в парилке. Командир, что же медлишь?!
«Выстрел!» – кричит Родин и нажимает педаль спуска орудия. Грохот, лязг затвора. Саня видит вспышку, снаряд попадает в гусеницу «тигра», она сползает и танк разворачивается бортом.
– Добавим, мужики! – кричит командир.
Считанные секунды, чтобы добить врага. И все повторяется, будто ускоренно, а может, и на самом деле так. Деревянко кричит «дорожка», Сидорский – «бронебойным готово», а Родин сочно и крепко влепляет в борт снаряд. «Тигр» загорается, танк никто не покидает, видно, весь экипаж погиб (сдетонировал боекомплект) или в глубокой контузии.
Пороховые газы разъедают глаза. Вентилятор в башне сам задыхается, не в силах выдувать их из танка. Киря хватает вторую раскаленную дымящуюся гильзу, через люк выкидывает наружу. У него незаживающие обожженные ладони.
Деревянко тут же срывает боевую машину с места.
Но бой только начинается, втягиваясь в свою неизведанную, тайную фазу, когда силы сторон неизвестны противникам и замыслы могут быть лишь предугаданы, а до кульминационной точки в танковых дуэлях и русские, и немцы должны максимально сжечь, изничтожить, раздавить, размазать своего кровавого врага по земле. Но и после того, как командиры на башнях и с биноклями, получив обнадеживающие или безнадежные доклады, бросят оставшиеся силы в железную мясорубку, потому что путь к фронтальному отступлению в сентябре 1943 года исключался командованием обеих сторон, трудно было увидеть, сказать, в количественном ли сравнении убитых танков вырвана эта победа на отдельном участке фронта на смоленском направлении или же всего лишь одной освобожденной деревенькой, в которой уже никогда не останутся следы сапог немецких солдат.
«Это все?!» – тогда разочарованно, как бывалый танкист, подумал Деревянко.
«Сейчас начнется», – примерно так подумали остальные члены экипажа.
«Сейчас повылазят, как тараканы из мусорной ямы», – вслух по привычке (в грохоте все равно никто не слышал) сказал командир роты Бражкин. Он уже стопудово знал, что четыре или пять танков выедут из рощи, еще штук семь, прикопанных наспех и засыпанных сеном и соломой, ясно видны в бинокль прямо по фронту, ну и резерв из двух-трех «тигров» или PzKpfw III наверняка ждут команды в селе Егорычи.
И видны они, хоть и присыпаны, как заячьи уши, как божий день, как хвост селедки из помойного ведра… Эх, да ведь не дашь команду: «Стой! По сену-соломе, залпом, бронебойными, пли!!!» Суворов бы дал… Поэтому и стал генералиссимусом.
Но сектора наступления взводам нарезаны, откуда попрут танки, и так понятно…
Ошибся ротный не во многом: из рощи выползли и сразу выстроились в боевую линию три «тигра», а из-под соломы и невидимой глазу низинки вырвались сразу пять «тигров» и четыре PzKpfw III. Итого, 12 боевых машин. А в его роте насчитывалось всего девять танков. Но, как сказал Александр Васильевич, «воюют не числом, а умением».
Саня аж присвистнул при виде железной «орды». Шли нагло, по прямой, не маневрируя, как на параде, выдерживая боевую линию. «Короткая!» – командует Родин, видно, нашел цель. Резкая остановка. «Бронебойным! Выстрел!» Снаряд взрывает землю рядом с «тигром». Тот уходит резко в сторону второго взвода и третьего взводов. Там будет сейчас жарко, двукратный
