показать тебе, насколько я серьезен… чтобы ты знала, что бы ни случилось, я люблю тебя. Я понимал, что ты как-нибудь узнаешь, и я хотел, чтобы ты понимала, что тебе не о чем беспокоиться.
Он произнес эту пламенную речь с такой искренностью, что Эйра поверила каждому слову. Он искренне думал, что то, как он действовал, было правильно. Она покачала головой, издав мягкий смешок.
— Как ты такой умный, так глупо рассуждаешь? — Эйра оттолкнула его. — Ты понимал, что я узнаю, и переспал со мной из-за этого? — Она пыталась разобраться.
— Да! Я хотел, чтобы ты знала, я ведь поклялся тебе.
Она закатила глаза.
— Пощади.
— Эйра, я серьезно. — Его тон заставил ее успокоиться. Он был уязвлен и искренен. Каллен сжал рубашку на груди, словно ему было физически больно. Словно они разделяли одну боль на двоих. — Я думал, ты меня знаешь… Я бы никогда, никогда не сделал этого, если бы не поклялся. Я никогда не был жестоким или бессердечным ни к кому, но особенно к тебе… никогда к тебе. Все, чего я хотел, это провести ночь вместе, где я мог бы, вне всякого сомнения, показать тебе, как я люблю тебя.
Эйра открывала и закрывала рот, пытаясь разобраться в его логике. Возможно, если бы она прищурилась, наклонила голову и посмотрела в затуманенное зеркало, то смогла бы попытаться понять его точку зрения. Но даже в таком случае это не могло быть более неправильным.
— Я провела весь день, чувствуя себя использованной.
— Я хотел сделать тебя только счастливой.
— Разве это похоже на счастье? — Она указала на себя, будто он мог видеть зияющую рану в ее груди.
— Нет. — Его лицо слегка исказилось. — И эта агония хуже, чем любая, которую я когда-либо испытывал, видеть тебя такой, зная, что причина во мне.
— Не говори, что тебе больно! — Она выставила указательный палец, тыча в его грудь, снова сокращая пространство между ними. Наступай и не раздумывай. Им нужно было расстаться, и все же они продолжали топтаться на месте. — Ты тот, кто причинил мне боль.
Его руки обхватили ее лицо. Она обнаружила, что не может отстраниться, пойманная в ловушку его сияющим, непреклонным взглядом и теплом его прерывистого дыхания, в нескольких шагах от слез.
— Я знаю, прости, мне так жаль.
Три слова, и она почти сломалась. Три слова, которые ей нужно было услышать. Так искренне.
Но…
— Спасибо, что ты, наконец, извинился, — прошептала она, ее рука безвольно упала вдоль тела. — Но этого недостаточно.
— Я все еще люблю тебя. — Он тоже понизил голос, полуприкрывая веки. Кончик его носа почти касался ее носа, будто бросая вызов, чтобы она наплевала на последствия.
— Я знаю, но ты не можешь. Мы не можем. — Эйра покачала головой. Настала ее очередь отвести глаза, ее очередь быть не в состоянии выдержать его испытующий взгляд. — Все произошло так быстро, Каллен. Мы примчались прямо сюда и…
— Это произошло быстро, потому что это было правильно.
— Недостаточно правильно, чтобы ты вступился за нас перед своим отцом, — напомнила она себе и ему.
— В таких семьях, как моя, все делается не так. — Его голос слегка понизился от разочарования.
В семьях, подобных его. Благородных семьях. Семьях, которые следили за благопристойностью, чьих детей не убивали и не собирались убить. Не то, что в ее семье.
— Наш император женился на простолюдинке. — Она снова посмотрела ему в глаза, когда надежда попыталась вернуться. Голос Эйры стал мягче. — Если он смог это сделать…
— Алдрик был принцем. В конце концов, принцы могут поступать так, как им заблагорассудится. У них есть состояние, верность народа… А Валла была героем войны и первой появившейся Гуляющей по ветру за последнее время.
— А я ничто, — прошептала Эйра, едва придавая звуку то, что осталось невысказанным.
— Эйра, нет… это…
Она сделала небольшой шаг назад, высвобождая лицо из его рук. Вчерашние взгляды аристократов вернулись к ней. Убийца. Враждебность утренней толпы шептала ей в уши. Зло. Что касается мира Каллена, то она, вероятно, была хуже, чем ничто.
Его руки продолжали парить в воздухе. Они опустились обратно на ее лицо, поглаживая щеки, спускаясь по шее. Он прикасался к ней так, словно это было последнее, что он когда-либо сделает. У нее едва хватило сил удержаться от того, чтобы не прильнуть к его рукам, не говоря уже о том, чтобы оттолкнуть.
— Все эти барьеры и трудности — то, как обстоят дела для меня, Эйра. Я не такой, как ты, я не могу выбрать прямой путь. Мне приходится планировать и маневрировать, чтобы получить то, чего хочу. Я хотел бы, чтобы ты могла это понять.
— Возможно, я не смогу понять, потому что я не благородная, как ты… потому что я потратила слишком большую часть своей жизни, живя для других, и я больше не собираюсь этого терпеть. — Эйра покачала головой. — Но это больше не имеет значения, это то, что есть.
— Но…
Эйра сократила расстояние между ними и заставила его замолчать, положив ладонь ему на грудь. Как приятно было прикасаться к нему. Как сильно она хотела поверить ему, что у него есть план, что у него хватит сил противостоять отцу. Но возможность того, что Каллен будет принадлежать ей, была не больше, чем была защита стены, которая окружала деревню чемпионов. Были некоторые вещи, с которыми нужно было смириться, независимо от того, как сильно она хотела, чтобы все было по-другому.
— Остановись сейчас, пожалуйста, ради нас обоих. Мать небесная, я знаю, знаю… как заманчиво уступить. Но затягивать с этим нет необходимости, и будет только хуже. — Эйра дважды похлопала его по груди, а затем ее рука опустилась. — Поэтому я собираюсь изо всех сил попытаться разлюбить тебя.
Ее слова медленно доходили до него. Его глаза немного расширились. Его губы приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но не находил слов. Сердце Эйры забилось быстрее, пока она ждала. Часть ее отчаянно, безжалостно хотела, чтобы он сказал ей не делать этого. Чтобы он боролся за нее. Она хотела, чтобы он сказал ей, что
