телеграммы и некие «давние связи».
Мать и брат, которому тогда было не больше 13 лет, стояли в нарядных дубленых шубах, расшитых золотыми и шелковыми нитями. Они не стали выдерживать обычай и обняли нас с Лесиастратом. От мамы пахнуло травами и духами, видимо, открытыми по случаю праздника. Затем она схватила в объятья моего отца, и как он, объемный и важный, подался, вместился в ее любовь… Они расцеловались, будто батюшка вышел из пурги.
С суетой, шумом и возней всех разместили по саням, балагуры ударили по струнам и мехам-барабанам, загорланили дорожные песни. И это было… дико, нелепо… Я и забыла, что значит встречание в Мории. Мастер пытался отодвинуться дальше от балагура, устроившегося на задке рядом с ним. Естественно, это не могло уберечь нежные остроконечные уши. Балагурам положено поднимать как можно больше шума, и даже под меховой шапкой звуки отдаются гулко и невыносимо. Я подбадривающе погладила нареченного, он покачал головой.
Мы ехали по моему родному имению. Сходен здесь по-прежнему не было, но было и новое. Дороги торили медведями, пристегнув к ним скребки. Широкая грудь раздвигала снежный покров, а скребки отбрасывали крошево к обочине. Выходила хорошая дорога. Это говорило о богатстве и достатке. В иных имениях дорог не было вовсе, только тропки прорезали сугробы между домами внутри деревень.
Я гордилась своим отцом, как нажил он добро, пока не вспомнила сияющие фонари и широкие ровные проспекты эльфийской столицы. На фоне Асафетиды Лог, да и вся Мория представилась мне жалкой. Я робко, стыдясь, взглянула на Мастера. Он сжал челюсти и пригнул голову — раздражал шум. Тогда я украдкой посмотрела на отца — он хмурил брови больше обычного. Даже матушка притихла. Только брат, курносый подросток с лихо заломленной на бок шапкой, беспечно уплетал ватрушки и подпевал балагурам.
Наконец, мы доехали, и нас встретила еще большая толпа — родные, знакомые и соседи съезжались в Лог, чтобы приветствовать нареченных, обменяться сплетнями и непременно наесться, напиться и наплясаться на полгода вперед. Когда еще такой большой праздник будет!
После объятий и похлопываний, нас раздели и усадили за стол. Стряпчиха расстаралась на совесть. Стол буквально ломился от угощений. Нас поздравляли, Мастера оглядывали и открыто обсуждали. Неизбежным был рассказ о том, как мы «сговорились». Само собой, последовали многочисленные шутки по поводу того, что мы знали друг друга слишком недолго, чтобы решиться на супружество.
— Поскольку я эльф, мне ведомо то, что не знают иные, — уклончиво объяснил Лесиастрат. — Наши души стремятся друг в друга.
Я едва не поперхнулась, поскольку Мастер использовал слова из древних Мориных Учений. Мог ли он их читать?
— Любовь приходит с годами, — поддержала матушка. Как и положено молодой, я молчала, старалась есть незаметно и не смотрела в глаза гостям. — А что важно, то честность и достаток.
— Этим я могу гордиться, — сообщил Мастер, снова использовав старую моринскую формулировку. — Слава моя в мире за Границей велика и обширна. К тому приложил я немало трудов и терпения. Сохранить здоровье мне было сложно, но мне и это удалось, не иначе, густую кровь мне передал отец. И доход мой достаточен. Имею я замок на острове, и ведется в городе близ замка ежедневная торговля…
Он описывал остров Терезы и свои финансовые обстоятельства так, чтобы его понимали морины, но явно старался сверх необходимой меры. Подобная текучесть речи, старые обороты, которые остались в сказках и фольклорных песнях, звучали напыщенно. Впрочем, обежав гостей, я поняла, что никто моих чувств не разделяет. Напротив, мужчины скупо кивали, а женщины подпирали щеки и смотрели вдумчиво и печально, будто слушали бабушкины напевы.
К концу обеда мой нареченный считался столь же почетным горожанином, как мой отец — Хозяином имения.
Мне до зуда под языком хотелось расспросить Лесиастрата, откуда он знает обычаи и старые заветы моей страны, самой недружелюбной и закрытой в мире! Однако после обеда нас развели по разным комнатам и оставили «отдыхать».
Словом, нам не представился случай поговорить до самого конца празднования. Мы встретили Новый год, получили подарки. Лесиастрат, поскольку мы находились вне городов, в имении, отважился показать небольшие магические фокусы — дымку с двигающимися фигурами. Это напугало, но и восхитило мориных.
После состоялась наша свадьба по традициям Мории. Не буду утруждать вас подробностями. Скажу только, что шума и суеты было еще больше, чем по дороге со сходней до Главного дома.
Первую супружескую ночь мы провели, уснув как младенцы. Наутро же голова моя болела, будто на нее надели котел и хорошенько ударили поварешкой. Лесиастрат отпаивал меня чаем из мелиссы, и в его касаниях, редких фразах я чувствовала искреннюю поддержку и доброту.
— Давно я дома не была.
— Ничего… Четыре праздника за один раз — отсюда и столько шума.
— Ты жил прежде в Мории?
— Жил… Не совсем. В юности я был близок с мориным. Лето мы часто проводили здесь. А иногда он привозил меня зимой. От него я знаю многое об обычаях и… как выживать в лесу.
— Зачем же в лесу?
— Мы любили жить в лесу. Нам было скучно и тесно в городах. Мы грезили свободой. Как школьники…
— Сейчас я мечтаю только еще об одном глотке мелиссы, — вздохнула я и потянулась к стакану. Лета нежно коснулся моего плеча.
— Отдыхай.
— Не так я представляла нашу первую ночь.
Муж странно замер, будто и мысли не допускал о чем-то подобном. Я одарила его укоризненным взглядом. Острые уши заметно покраснели. Лета нагнулся и пояснил мне шепотом:
— Слишком много тут желающих проверить, как мы проведем эту ночь. Я бы предпочел, чтобы все произошло наедине, в тепле и желательно в моем замке.
Самой собой, я разлила настой, и нам пришлось звать слуг, чтобы сменить постельное и переодеть меня.
Несколько дней мы отдыхали от праздников и провожали гостей. За это время Лета смог понравиться моему отцу и брату. С Санкэ они уходили в снежную целину и строили заставы, отыскивали зеленую поросль для лося, который оказался свадебным подарком… Мой брат пытался научить Мастер обращаться с волками, но напрасно. Сам же Санкэ не по возрасту хорошо и спокойно ладил с бурыми даже с единственным в хозяйстве серебряным волком, взятым еще щенком из леса. По всему было видно, что из барчука выйдет умелый волчарь. Профессия почетная, опасная, но и прибыльная. Однако же пока волчарь приручает и гонит волков, некому будет присматривать за хозяйством и следить за работами на пашнях. Так что теперь я понимала суровое отношение отца к
