горожан.
– Ты же сам все время говоришь, что они средневековые дикари. Их даже колесо удивляет. А ты говоришь – коляска. Да они сожгут меня на костре, если увидят, что я толкаю телегу впереди себя, да еще без лошади.
– Конечно, любимая. Потерпи. Скоро люди станут умнее и образованнее. Во всяком случае я буду делать для этого все, что смогу. Ты знаешь, что к нам приезжает новый епископ?
– Да, по пути сюда я встретила Христофорушку. Он очень недоволен этим. Сказал, что герцог опять запретит пить кофе.
– Я возлагаю очень большие надежды на нашего гостя. Конечно, отец Марио был мировым парнем, но, что уж там говорить, старик был грубоват и не образован. Его интересовали только веселые пиры. Надеюсь, новый епископ будет получше. Герцог, правда, запретил мне цитировать просвещенных авторов, но кое-что я все-таки вставлю. Что-нибудь из Рабле. Он ведь почти что наш современник. Думаю, новый епископ не оставит этого без внимания.
– Вставляй. Только на всякий случай подготовь пару-тройку выходок в современном стиле. В последний раз тебе очень удачно удалось изобразить поросенка. Герцогу понравилось.
– Ну вот, дорогая, и ты не веришь в перемены. Ладно, пойду трудиться.
Йорик прошел в свой кабинет, сел за письменный стол, достал блокнот и шариковую ручку, и начал писать. Сначала он написал несколько куплетов в угоду герцогу. Они были грубоваты и, местами, пошловаты. Водя ручкой по бумаге, Йорик все время морщился – до того неприятно ему было их писать. Но особенно неприятно ему было от того, что давались эти куплеты на удивление легко.
Исписав несколько страниц, он отложил ручку в сторону и откинулся на спинку стула.
– А теперь нужно написать что-нибудь от души – подумал он, встал и подошел к большому книжному шкафу.
Он долго рассматривал запыленные тома и наконец извлек то, что искал – «Гаргантюа и Пантагрюэль». Йорик пролистал несколько страниц, но, подумав, закрыл книгу и поставил ее на место.
– Да, пожалуй, наш гость здорово повеселится, услышав эти строки. Но как раз этого мне и не нужно.
Он достал книгу с другой полки и нежно провел рукой по ее обложке. На ней было вытеснено только одно слово «Шекспир».
Когда Люси вернулась с прогулки, он сидел, закинув руки за голову, и блаженно улыбался.
– Вижу, ты доволен своей работой – улыбнулась она.
– Более чем доволен. Пока я писал, в мою голову пришла гениальная мысль. Разумеется, вначале я пропою свои дурацкие частушки, но потом, я прочитаю им Гамлета.
– Как, всю книгу целиком?
– Да, всю целиком. Сначала я думал написать вольный пересказ этой печальной истории. Даже составил несколько куплетов. Но, потом, прочитав их, понял, что в сравнении с оригиналом, они корявы и приземлёны. Как могу я, жалкий шут, соревноваться с самим Шекспиром! В общем, я отбросил эту затею. Затем я решил сократить произведение, не прибегая к его переделкам. Есть один старый способ: взять несколько кусков из начала, затем несколько кусков из конца, стараясь не упустить при этом главный смысл. Получилась банальная история о том, как к Гамлету пришла тень его отца, рассказав о своем убийстве, и он отомстил, покрошив всех на своем пути. В общем, никаких терзаний, никакой драмы. Я тоже отбросил этот вариант. И понял, что из этого произведения нельзя ничего убирать, или менять. Оно должно быть зачитано целиком
– Но ведь Мерлин запретил тебе читать авторов, которые еще не родились.
– Ничего. Я буду читать ее на десерт. За окном будет глубокая ночь, и вряд ли кто-нибудь будет допрашивать меня о происхождении этой книги.
– Тебе виднее, дорогой – ответила Люси, и направилась укладывать ребенка спать.
Тем временем, герцог, закончив утреннюю трапезу, решил, что отданная друзьям команда является вполне достаточным вкладом с его стороны, и удалился к себе в покои. В кармане у него лежала флешка с новыми фильмами, но сначала нужно посмотреть, что творится в городе. Он лег на кровать и включил телевизор. Передачи, которые шли по нему сложно было назвать фильмами или спектаклями. Скорее они напоминали реалити-шоу. В городе, втайне от его обитателей, было установлено несколько десятков скрытых камер. Каждая из них в прямом эфире транслировала изображения из лавки мясника, таверны, комнаты, где работали белошвейки, и даже из кабинета бургомистра. Помимо очевидной пользы (ведь, как известно, кто владеет информацией, тот владеет миром) эти трансляции были очень интересны. Жизнь некоторых горожан была достойна пера лучших классиков будущего. Знай они хоть десятую долю того, что творилось в маленьком Камбрузе, мировая литература обогатилась бы мириадами захватывающих мелодрам, трагедий, комедий, детективов и, конечно, любовных романов. По вечерам к герцогу обычно заходил Мерлин. Они вместе садились перед телевизором, включали канал, транслирующий из дома мельника и внимательно следили за приключениями его развратной жены. Друзья сопереживали, когда благоверный супруг заставал свою вторую половину в какой-либо пикантной ситуации и отвешивал ей увесистых тумаков, и от души радовались, когда любвеобильной даме удавалось обвести вокруг пальца своего муженька-рогоносца. Но сейчас герцогу было не до жены мельника. Нужно было узнать, что происходит в городе. Он включил канал, по которому транслировалась таверна.
– Слышь, как думаешь, не упадут ли в этом году цены на пшеницу?
– Почем я знаю? Думаю, не должны упасть, но на всякий случай надо перестраховаться. Я, вот, половину своего поля засеял фасолью.
– Фасоль – знатный продукт. Но тяжеловато будет тебе найти покупателя, который выкупит ее за хорошую цену.
– Ничего. Не продам в этом году, так сохраню до следующего.
– За зиму ее мыши сгрызут.
– Не сгрызут. Мерлин дал мне специальный состав. Обмажешь им свой амбар – ни одна мышь и близко не подойдет.
– Хорошо придумано. Но у меня планы получше. Я в этом году посажу картошку.
– Ты что? Герцог строго-настрого запретил сажать чудесные корнеплоды.
– Это он официально запретил. А неофициально он сам дал мне несколько мешков семенных клубней. Он где-то вычитал, что картошка из чудесных краев отравлена ядом страшных чудовищ: Пестициллы и Химикарибды, поэтому надо сажать свою, натуральную. Главное, чтобы оруженосец его ни о чем не узнал. Уж этот-то поднимет панику. К тому же поле мое находится вдалеке, возле самого леса. Ни одна посторонняя душа туда не сунется и не разнюхает, что я там выращиваю. Разве, что волки узнают. Но у этих парней язык на замке. А насчет урожая я уже договорился. Осенью свалим все в герцогские подвалы. Жаку скажем, что это он ее купил давно в чудесной стране, просто не помнит.
