Фантома. Ей хотелось бы, чтобы невидимые раны, которые ее семья и Райдер оставили на ней, исчезли так же легко, как и эта маленькая царапина.
— И это вполне оправданно, — коротко напомнила ей Флер. Даже немного резко. — Папа не только не помогает нам, он охотится за нашим наследством, когда прекрасно знает, что бабушка хотела бы, чтобы мы получили Крукт-Элм.
Джессамин напряглась:
— Знаешь, почему я приняла сторону отца? Тогда, с самого начала?
Она не планировала делиться этим с Флер, но, с другой стороны, ничто в этой поездке не происходило так, как она ожидала — она переспала с Райдером и была вынуждена разорвать помолвку и ко всему прочему прониклась большей любовью к Кэтемаунту и своей семье.
Отец уговаривал ее вернуться к работе, дать Брэндону еще один шанс и сосредоточиться на новых клиентах. Он умел великолепно говорить, но совсем не умел слушать. Ему нужно было, чтобы Джессамин была рядом с ним, чтобы убеждать клиентов в том, что в их компании понимали, чего клиенты хотели от покупки недвижимости. У нее был в этом талант — подходящие личные и профессиональные качества.
Судя по электронным письмам, эсэмэскам и голосовым сообщениям, которые она получала, Матео все сильнее раздражало то, что она сопротивлялась его желаниям. И Джессамин все больше раздражал этот раздор с отцом. Даже Брэндон пытался намекнуть, что им стоит попробовать еще раз.
Джессамин приходилось держать ситуацию под контролем, как в Нью-Йорке, так и в Колорадо.
Ответ пришел к Флер быстро, когда она перелистывала небольшой томик в руках:
— Потому что папа амбициозен, как и ты. Потому что ты хотела жить той жизнью, которую он построил для себя в Нью-Йорке, а не в медленном темпе, как мы жили в Техасе.
— Позднее, возможно, эти вещи имели для меня значение. Но сначала, в тот первый ужасный год, когда мама узнала, что папа ей изменил, и стала так сильно его ненавидеть, дело было вовсе не в этом.
На мгновение ее охватила старая боль.
— Почему же тогда? — Флер провела пальцами по обложке кожаной книги, затем прижала ее ближе к груди, внимательно слушая.
— Потому что она сказала мне, что я такая же, как он. Когда я просила ее прийти в школу по разным причинам — да, это было важно для меня, но также я надеялась, что она отвлечется от мыслей о том, какой несчастной сделал ее наш отец, — она сказала мне, что я эгоистка. Она заставила меня испытать на себе всю ее обиду на него.
И тогда уже не было секретом, что Дженнифер Баркли думала о своем муже. Джессамин чувствовала боль от этих слов, она прожигала ее кожу, как клеймо, оставленное неприязнью к ней ее собственной матери. Джессамин тут же приняла сторону своего отца, зная, что ей не будут рады на стороне матери.
— Она боролась с депрессией, Джесс, — тихо напомнила Флер.
Она испытала сочувствие вместе с сожалением за все время, которое она потеряла со своей матерью. Но не все было так уж плохо. Ее отец старался подбодрить ее, сопровождал ее на конференциях «Модель ООН», возил на танцевальные соревнования.
— Теперь я это понимаю. Но я ничего не знала о том, через что она проходила, когда мне было двенадцать лет. Затем, к тому времени, когда я стала достаточно взрослой, чтобы понять, что она пережила, мы уже были по разные стороны семейной битвы.
— Может быть, тебе самой спросить маму, есть ли у нее что-нибудь, подтверждающее наше заявление? — предложила Флер мгновение спустя, засовывая том в кожаном переплете обратно в ближайшую коробку.
— Мне? Дочке, которая не поддерживает с ней отношения?
— Это может стать способом начать с ней диалог. Просто подумай об этом. Я убеждена, что бабушка оставила нам ранчо, чтобы помочь снова стать настоящими сестрами. Возможно, это поможет нам восстановить и другие оборванные связи.
Например, ее несуществующие отношения с матерью?
— Сначала я просмотрю эти коробки. Может быть, говорить с мамой даже не придется.
Флер ничего не ответила, но в этом и не было необходимости. Джессамин понимала, что пыталась уйти от разговора с их матерью так же, как всю неделю избегала Райдера.
«Заметил ли ты какую-либо активность по камере?»
Райдер прочитал сообщение Джессамин после того, как вышел из душа.
Она помогла ему установить камеру для наблюдения за дикой природой, чтобы они могли узнать, когда кто-нибудь придет, чтобы проверить ловушку, но она никаким образом не дала понять, что хочет снова его увидеть. И как он мог давить на нее, когда сам пообещал дать ей передышку? Но за десять дней, прошедших с тех пор, как они установили камеру, у нее вошло в привычку писать ему сообщения по вечерам, чтобы спросить о записях с камеры, которые загружались на его личный аккаунт, и ему было легче их проверить.
Вот почему он не мог ждать, чтобы высушиться, когда услышал звуковой сигнал уведомления в десять часов вечера.
«Только вышел из душа», — напечатал он ей в ответ, получая некоторое удовольствие от того, что вкладывал этот образ в ее голову.
«Включу ноутбук через секунду и вернусь к тебе».
Он мог проверить запись с телефона, но уже вошел в аккаунт на другом устройстве, и страница была загружена.
Кроме того, хоть он и согласился дать ей личное пространство, но не давал никаких обещаний относительно тем их разговора.
«Я рассказал тебе, что на мне надето. Отплатишь мне тем же?»
Он нажал «отправить», не дав себе времени обдумать сообщение еще раз.
«Я вся в пыли из-за того, что ползаю по чердаку. Все еще ищу какие-либо документы, которые могли бы подтвердить пожелания бабушки».
Он почувствовал укол вины из-за информации, которую утаивал от нее, когда упал на серый кожаный диван напротив камина в своей спальне.
«Мне жаль, что доказательства еще не найдены».
Он был уверен, что что-то определенно должно быть. Потому что Антония Баркли точно не хотела передавать Крукт-Элм своему сыну. Даже сам Матео Баркли это знал, хоть и не признавал.
Долгое время его телефон молчал, и он уже подумал, что Джессамин устала. Ему была ненавистна мысль о том, что она безрезультатно тратила время на просмотр старых бумаг.
«Надеюсь», — наконец напечатала она.
Нажав на кнопку на своем ноутбуке, Райдер запустил запись с камеры за последний день в режиме быстрой перемотки, затем снова переключил внимание на телефон.
«Я знаю, ты не хочешь связываться с мамой по этому поводу, но как насчет одной из подружек твоего
