спутники. Идти на Твердь в одном отряде с Дерханом, который четверых богатырей одним пальцем укладывает, для любого заманчиво. Решил предупредить вас, пока вниз не пошли. Смотрите, никому ничего не обещайте. Никаких договорённостей без моего ведома. Йокова дюжина — это не так уж и много. У нас всего шесть мест есть в ватаге. Выбирать надо тщательно. Теперь, будь уверен, не мы одарённых уговаривать станем, а те нас. Лучше нас никого просто нет. Не в Ковчеге.
— Кто-нибудь понимает, о чём он? — перевёл взгляд с меня на Китара Сепан.
Вот и нужная мне информация.
— Тут давай поподробнее, — обратился я к Вепрю. — Что за йокова дюжина? Чем так важно число тринадцать на Тверди?
— Твою бабку за пятку! — присвистнул Клещ. — Борода, они и этого не знают. Говорил же тебе, что серьёзный секрет оно.
— Понятно, что серьёзный, — фыркнул Вепрь. — Зря я что ли в своё время столько монет отвалил? Но в Ковчеге, как выяснилось, чуть ли не каждый третий в курсах про те тайны. И всякий молчит. Лишь намёки одни. Конкуренция, мать её. Думал, наша удалая троица уже при делах.
— Увы, нет, — развёл руки я. — Ты обмолвился раньше, что про Твердь что-то знаете, но на этом и всё. Нам известно лишь то, что и всем.
— Тогда слушайте, — не стал тянуть Вепрь. — Не на передачу слова. Говорят, Братство шибко не жалует тех, кто про их тайны треплется. Вроде как шпионы их всюду есть. Даже здесь. Но, что здесь, я не верю. Живчикам храмовники — первейшие враги. Как и обратное верно. Но не суть. Хрен знает, к чему эта скрытность. Наверное, чтобы больше народу вставало на Путь. Сами знаете, как по этому поводу Братство рвёт жопу. Извратили Учение, гниды, и жируют на нас. Про Предземье, откуда народ гонят батрачить на Землю, молчу. Тот обман всем обманам обман. Но и здесь у них выгода есть. Знать бы только какая.
— Единый приплачивает, — хохотнул Клещ.
— Нихрена не смешно, — буркнул Вепрь. — Не мешай свет с туманом. У Единого всё честь по чести, а вот Храм его Учение толкует исключительно к своей выгоде. Путь — святое. И мы по нему пройдём, как бы серые своей «помощью» вступившим его не опошлили. Но отвлёкся я. Давай к Тверди. Там закон один есть, вокруг которого всё только и вертится.
Лица Сепана с Китаром отражают сильнейшее напряжение. Я внешне спокоен, но прекрасно понимаю, что сейчас услышу наиважнейшую вещь, знание которой повлияет на все мои дальнейшие планы и действия.
— Не спрашивайте отчего оно так, — вздохнул Вепрь, — но на Тверди на версту от тебя во все стороны не должно быть больше дюжины человек. Потому и в отрядах тринадцать душ край. Братья специально прошедших барьер разбивают на группы. Кто приходит к Выходу своей ватагой, тот так и дальше идёт. Остальных тупо делят. Кого-то придержат, кого-то прибавят. Смотря сколько народу в седмицу явилось. Уж про Выход и проводников, что от лоскутов к стене народ водят, вам известно небось.
— Это да, — кивнул я. — Вроде, больше тринадцати человек там обычно.
Когда-нибудь расскажу им, что и сам ходил к Выходу.
— Фокус в том, — продолжал бородатый охотник, — что на Тверди, соберись народ вместе числом больше, чем йокова дюжина, все окрестные звери тут же сходят с ума и бросаются к людям. Молодой, старый, хищный, не хищный, большой, маленький — все, себя не жалея, будут на отряд тот бросаться, пока в живых не останется меньше четырнадцати человек. А, скорее, и всех перебьют. Говорят, возле Выхода, по нашу сторону гор что-то вроде того происходит, но с куда меньшей силой. Для того и проводники нужны, чтобы в пути от звериных атак отбиваться.
— Ага, слышали, — кивнул Китар. — Но скажу вам по-честному, вне лоскутов на Земле и без этого дикого гона выжить очень непросто. Наши недошедшие до Ковчега товарищи не дадут соврать.
— На Тверди, вроде, попроще, — влез Бочка. — Там уже не так много зверя, как на Земле. Пройти можно, хоть и сложно, конечно. Правда, и сам зверь опаснее. Тот человек, который нам правду про пояс за плату открыл, говорил, что на Тверди новой, невиданной страхолюди полно, какая, не на Замле, не в Предземье не водится.
— Зверя меньше потому, что сама Твердь мала, — поделился своими мыслями Клещ.
— Это да, — кивнул Чопарь. — Ширина того пояса от стены до стены всего сотня вёрст.
— Да вот только длинны в Тверди той дохренища, — снова перехватил слово Вепрь. — Чтобы в следующий пояс подняться, нужно обойти мир по кругу. Там уж Путь точно путь. Топать тысячи и тысячи вёрст предстоит. Возле Выхода с Земли начинается Великая река, что течёт на закат по серёдке той Тверди между двух горных стен и, весь мир обогнув, уходит на Сушь сквозь единственный проход в полуденных горах. Там такая же сплошная стена скал, что и здесь, на Земле. И барьер точно так же пройти можно в одном единственном месте — на выходе с пояса, вдоль реки по разлому.
— В общем, топать и топать, — вздохнул Бочка. — И дорогой охотиться. Оно ведь придётся отмер до двух сотен поднять, чтобы барьер пропустил. Народ годы и годы идёт до той Суши. И кто-то, так даже, доходит. Наверное.
— Точно доходит, — возмутился Вепрь. — И мы дойдём. Главное — сильную ватагу собрать и правила соблюдать. Серые за барьером расскажут, но мы и так уже знаем, как оно всё там устроено. Каждый отряд своим курсом идёт. Кто ближе к полуночным горам, кто к полуденным, кто вдоль реки по левому берегу, кто по правому. Чтобы случайно не сойтись, стало быть. И все от истока в разное время в путь трогаются, разрыв меж собой соблюдая. И метки-послания оставляют друг другу, по каким сразу видно, как давно тут отряд проходил и сколько людей в нём.
— Это, чтобы объединиться был шанс, — вставил Клещ. — Если в ватаге, что первой идёт, совсем мало народу осталось, то те, кто за ними шагает, коли тоже убыток в отряде, могут догнать первых, когда вместе тех и других меньше йоковой дюжины будет. Хитро, да?
— Связь —
