лишь на собственную интуицию. Что ж, придётся поехать в то самое Ухово и попытаться найти хоть малейшую информацию о человеке по фамилии Удальцов.
Ухово
День выдался пасмурным, серое небо в чёрных заплатках грозовых туч не предвещало приятной поездки.
Но время не ждёт, и служба не терпит отлагательств. В запланированное время следователь прибыл в небольшое поселение. Старых деревянных домов в нём почти не осталось, вдоль пригожих улиц красовались новые каменные творения о двух и трёх этажах, обнесённые высокими заборами.
Начался дождь, людей не было видно. Да и кто же в такую погоду станет прогуливаться? Как говорится, хороший хозяин и собаку не выпустит.
Смирнов поставил машину на обочине и прошёлся взад-вперёд по улице в надежде встретить хотя бы одного местного жителя и поговорить с ним на интересующую тему. Повезло: показался какой-то мужчина лет пятидесяти с авоськой, набитой батонами.
– Добрый день! Не подскажете, где дом Удальцовых?
– Удальцовых? Что-то не припомню таких. Петровы есть, Ивановы, Сидоровы, Репейниковы, напротив вон Черёмушкины живут, а Удальцовых – нет, не припомню.
– Может, они на другой улице?
– Да и на другой нет. Я всех знаю. А имя-то хозяина как будет?
– Иван, а сын его Егор.
– Иванов много у нас, и Егоры есть, но не Удальцовы. Маросейкины, Калашниковы, Рожкины. Я сейчас спрошу у матери, может, она вспомнит. Пойдёмте в дом, негоже так-то стоять, – мужчина махнул рукой, приглашая следовать за ним.
– Мама, не упомнишь Ивана Удальцова? Не Кисловых ли это двоюродный брат?
– Нет, что ты! У Кисловых-то все двоюродные – Гришины. А Вы у Федьки Клюева спрашивали? Ему в том годе девяносто стукнуло, он знает больше моего.
– Нет, не спрашивал. А Клюев в каком доме живёт? – поинтересовался Смирнов.
– Через шесть от нашего налево поверните, приметный такой домишко, с блестящей коричневой крышей. Внук ихний давеча постарался, покрасил.
– Может, чай попьёте с нами? – предложил хозяин.
– Спасибо, поеду дальше. Мне Удальцовых нужно сегодня найти.
Фёдор Клюев – степенный старик с длинной седой бородой, спокойный и важный, сидел в кресле перед телевизором и смотрел сквозь толстые стёкла очков новостную программу, когда его внук пригласил гостя в дом.
– Видать, приезжие они были, не местные, это точно, – вынес он свой вердикт относительно разыскиваемых отца и сына.
Капитан объехал все немногочисленные улочки, но и там никто и никогда не слышал про Ивана и Егора Удальцовых.
Ливень
Хмурый день быстро сменился тёмным и промозглым вечером.
Дождь моросил, не прекращаясь, и не было ему ни конца и ни края. Дорогу развезло, колёса старенького «Жигулёнка» то утопали в грязной жиже и пробуксовывали, то скрежетали.
Капитан сильно пожалел, что не поехал на электричке. Ведь можно было без проблем прибыть в Рязань, договориться с коллегами, отвезли бы на служебном УАЗике до места. Ан, нет! Решил проявить самодеятельность, теперь расплачивайся пробитым колесом и потерянным временем.
Он возился с колесом, когда начался ливень. Как-то сразу, слегка побрызгав крупными каплями, без долгой подготовки, вспышек молний и раскатов грома, небесная канцелярия включила на всю мощь свои водяные струи, выпустив потоки воды. Через мгновение дорога поплыла, видимость стала нулевой.
Такой сумасшедший дождь может лить и до утра, и тогда отсюда не выберешься даже вплавь. Застрять на неопределённое время в непролазной грязи не входило в планы следователя. До ближайшего населённого пункта предстояло преодолеть не менее пяти километров. Вперёд, пока ещё машина может двигаться!
Но везение окончательно отвернулось, вскоре автомобиль заглох. Смирнов смотрел, как дождевые капли бесцеремонно барабанили по лобовому стеклу и перебирал в памяти все эпизоды, связанные с этим сложным и запутанным делом. Вряд ли удастся так быстро найти тропинки к истине, а пока он мучается в поисках улик, Матвей Пырьев спокойно сидит в СИЗО вместо того, чтобы отбывать срок в колонии строго режима.
Наручные часы показывали семь вечера. Внезапно резкий свет ударил по глазам. Нос «Жигулёнка» чуть не поцеловал откуда-то взявшийся трактор. Из него выпрыгнул человек в высоких кирзовых сапогах и огромном брезентовом плаще с капюшоном.
Водитель приоткрыл дверцу.
– Здравствуйте! – приветливо сказал незнакомец.
– Капитан Смирнов, – представился водитель и показал служебное удостоверение. – Подвела машина.
– Вы не расстраивайтесь, товарищ капитан, сейчас вытащим Вас, – сказал мужчина и протянул руку.
– Будем знакомы, Игорь.
Он прицепил буксировочный трос и выдернул легковушку из чернозёма так быстро и легко, как рвут молочные зубы.
– Придётся Вам тут заночевать, товарищ капитан. Пока дождь не закончится и не подсохнет земля, не проедете по нашим дорогам.
Ночёвка
Дома было уютно, чисто и прибрано, пахло пирогами.
– Располагайтесь, товарищ капитан. Я сегодня один хозяйничаю. Жену отвёз к матери в соседнее село, захворала моя тёщенька. Сейчас мы с Вами покушаем, чайку попьём, да и нутро немного погреем. Вы к домашнему самогону на чёрной смородинке как относитесь?
– Спасибо. Нормально отношусь. Можно попробовать. За ночь надеюсь, выветрится.
Мужчины выпили по стопочке, закусили и началась спокойная и непринуждённая беседа.
– Вы по делу какому или в гости? – спросил Игорь.
– Я в Ухово ездил, хотел найти дом Ивана Удальцова, но не нашёл. Да и не знает там никто такого человека, как выяснилось.
– Я как раз родом из этой деревни. При моей жизни там не было такого дома, а сейчас и не скажу. Я туда редко приезжаю, раз в год. На кладбище, к другу своему Косте.
После этих слов губы у Игоря задрожали, из глаз полились слёзы. Внешне большой и сильный, он оказался чрезвычайно ранимым человеком.
Выпили ещё по одной, не чокаясь, за погибших друзей. Помолчали.
– Мы с ним сдружились в последнем классе, он к нам в десятый перевёлся из другой школы. Мы с Костяном и в армию вместе пошли, и в Афгане служили в одной роте.
Игорь вытащил из недр полированной стенки школьный альбом. На одной стороне картонного разворота был его портрет, а на другой – общая фотография выпускников с учителями.
– Вот Костя, справа крайний. Таким он и остался в моей памяти. После учебки сразу повезли нас в горы. Знаете ли, мы – безусые мальчишки, вчерашние выпускники, настоящих боевых действий ещё никогда не видели и, как говорится, пороху не нюхали, но верили в силу боевого оружия, в себя. Не знали только, что будет страшно. Настолько страшно. Через месяц от целой роты живым остался я один. Вы извините меня, товарищ капитан. Не могу я без слёз…
Мужчины проговорили до первых петухов. Из рассказа Игоря Смирнов узнал, что погибший Константин Северцев до службы в Афганистане жил в Ухово не так и долго, чуть больше года. Поселились они с матерью в небольшом доме на окраине.
– А мать Костина так и живёт в том доме? – спросил Смирнов.
– Нет, Наталья Петровна – так её звали, вскоре после того, как Костика в цинковом гробу привезли, умерла от сердечного приступа. У Кости ещё брат был, моложе на два года, Жорик. Он сразу после школы женился, да только не повезло ему: жена умерла в родах. А ребёночек остался, дочка. Когда я вернулся из Афгана, навещал его пару раз. Мы Костю поминали. Жора пить стал сильно после смерти жены, очень сильно. Вроде дом собирался продавать, не мог в нём жить, всё напоминало о матери, брате и жене. Потом я не стал жить в Ухово: женился, двойняшки родились, заботы семейные начались. А уж когда на другой раз приехал, то в доме жили другие люди.
– Вы знаете адрес дома?
– Конечно! Улица Светлая, четырнадцать. Наверное, Жорик продал дом, собрал вещички и уехал с дочкой. У него машина была, старенькая «Победа».
– А сколько лет его дочке было, когда Вы из Афганистана вернулись?
– Да крошечная совсем, годика, может, два или чуть больше.
– А Вы пытались искать Жору?
– Не пытался. Фамилию его, к сожалению, не помню, она другой была, не Северцев. Жора от второго брака Натальи Петровны.
– А его полное имя знаете?
– Нет. Костя всегда брата Жориком называл. Может, Георгий или как-то так. Я Вас совсем заговорил, отдохнуть Вам
