есть сил, но вырвалось едва слышимым всхлипом боли и жажды:
— Я выйду отсюда.
Парень замахнулся и нанёс ещё один удар. Хруст кости раздался в напряженной тишине, а наркоман, схватившись за нос, выронил плеть и попятился к соседней клетке. Удар. Удар. Ещё удар. Залитые кровью глаза уже не видели ничего другого, кроме как валяющегося на полу куска мяса, заслуживающего смерти.
— Выйду, — шептал он. — Выйду. Выйду.
Он так и не понял за всю свою жизнь, что мешало другим сделать то же раньше. Словно напуганное стадо овец, люди сидели в своих клетках и медленно дожидались гибели ровно до той поры, пока кто-то не восставал. Не выходил из своей тюрьмы, избивая палачей и даже не замечая, как к нему медленно подходит его смерть. Будь с ним кто-то рядом, и его маленький бунт завершился бы грандиозным освобождением всех рабов до единого, но нет. Ведь их всех — тех, что находились в камерах, что держались за решётки, как за часть себя, и давно забыли запах свободы, сдерживало вовсе не заточение — их держал страх. За порывом ярости Ли не увидел, как возле него возник Хозяин. Лишь свист хлыста с двумя лезвиями на конце оповестил о прибытии его гибели. Всё, что он успел сделать — это подставить левую щеку.
Наёмника подкинуло, словно от взрыва. Шрамы зудели, будто были нанесены вчера, но вовсе не это было причиной такого скорого пробуждения — где-то там, на улице, за шумом дождя, который, видимо, начался, пока Хантер дремал, послышался резкий удар о металл. Он схватил винтовку и замер. Вновь воцарилась тишина. Среди лёгкого ветра, который разносил мокрые опавшие листья, и капель дождя, падающих на подоконники и карнизы дома, не было слышно абсолютно ничего. Секунда за секундой лишь ручейки воды падали на какой-то тонкий шифер, валяющийся возле дома. Спустя несколько минут ничего не изменилось. Часы показывали четыре двадцать три. Мужчине уже начало казаться, что это было частью сна, что он принял звон лезвий за настоящий, но стоило ему об этом подумать, как он вновь услышал удар — кто-то бил в дверь гаража. «Возможно, кто-то просто пытается переждать ночь?» — сказал бы любой человек. Да, возможно. Такая мысль промелькнула и у самого Хантера, если бы не одно «но»: то не было похоже на обычный стук рукой или ногой — удар звучал глухо, почти беззвучно, и лишь стальные пластины двери, оглушительно громко сталкиваясь между собой, давали знать о шуме. Не было слышно и голосов, звуков шагов, шепота — лишь немая тишина и погода заполняли фон в то предрассветное время.
Хантер медленно открыл внутреннюю дверь гаража и с опаской заглянул внутрь — всё так же, как и было: у ворот валялись старые покрышки, заброшенные за шкаф с инструментами, на стене висели разные гаечные ключи, у самой двери стоял домкрат, а основную массу пространства занимал зелёно-серый автомобиль, побитый грязью, временем и предыдущим владельцем. Но всё же интуиция, удача, шестое чувство или какой-то определенный инстинкт не давали наёмнику покоя. «Что-то не так, — думал он себе. — Зачем кому-то стучаться в убежище перед рассветом, в дождь, если проще добраться до переправы? Да и зачем стучать, если… — и тут Хантера буквально осенило, — если об этом убежище наверняка знали только те, у кого были ключи?..»
Сняв с плеча крупнокалиберную винтовку, Уильям подошёл к самой двери и приставил ухо: за общим фоном из разных шумов было отчетливо слышно дыхание. Тяжёлое, грузное, уставшее — будто сам наёмник стоит сейчас за дверью и просит его впустить. Отойдя к противоположной стене, за машину, мужчина наставил оружие на дверь и прокричал лишь одно слово: «Пароль?!»
В эту же секунду раздался оглушительный лязг металла; в двери гаража, где-то на уровне макушки Хантера, показалось нечто. Сквозь небольшую дыру в тусклом свете было видно что-то похожее на слоновий бивень, но острее и длиной чуть меньше, чем предплечье человека. Это была явно кость, загнутая по небольшой дуге, наконечник которой образовывал крюк. Из-за двери начал раздаваться хриплый крик, похожий на рычание, а удары участились, несмотря на то, что та «кость» — чем бы она ни была — застряла между пластинами. Не думая ни секунды, Уилл навёл прицел чуть ниже объекта и выстрелил. Громкий писк, сопровождаемый всё тем же хрипом, раздался снаружи.
Странная конечность всё ещё оставалась в двери, но через секунду на крыше были слышны цокающие звуки, чем-то напоминающие женскую обувь с каблуком. Будто огромный таракан, ползающий где-то наверху, это существо (а наёмник уже был абсолютно уверен в том, что это не человек) пересекало дом вдоль и поперёк, пытаясь найти вход внутрь. Услышав звон стекла, стрелок побежал на звук, выхватывая из-за пазухи прицел с тепловизором. Установив модификацию, наёмник прицелился в единственную светлую точку и выпустил пулю. В самый последний момент оно отпрыгнуло от оконной рамы куда-то вверх и через одно мгновенье уже было у другой стороны здания. Меняя поочередно ведущие глаза, охотник пытался быстро ориентироваться в условиях почти полной темноты, не забывая стрелять на звук и светлые оттенки в прицеле. Это была настоящая битва — нечеловеческая сила обрушилась на этот дом и, казалось, хотела сравнять его с землей, пронзая деревянные стены тысячами странных кольев. Доски трещали, стены пополнялись всё новыми и новыми дырами, а за границей всего этого безумия не утихал зловещий и протяжный вой.
Но тут один из выстрелов Уильяма из Джонсборо сыграл роковую роль: выстрелив в существо, мужчина промахнулся, и пуля крупного калибра снесла с окна сразу две доски, что крепились одним гвоздём, и в итоге путь внутрь был расчищен — охотник сам стал добычей. Присев на одно колено, Хан замер и, облокотив оружие на плечо, почти беззвучно сменил магазин, наблюдая за окном. Настало роковое затишье, в котором даже сентябрьские листья, гонимые ветром, не издавали ни единого звука. Лишь дождь всё так же монотонно бил по железу, разбивая свои мелкие капли о препятствие и растекаясь по полу водой. Ударил гром, и в проёме показалась ещё одна конечность, похожая, скорее, на длинный, очень широкий клинок.
Выстрел. Кусок кости отлетел в сторону, задевая старую вазу, но реакции от того, кто стоял снаружи, не поступило — ни единого вздоха или всхлипа, а часть нападавшего, всё-таки обронив декор, волнообразными движениями покручивалась на кухонном столике, словно юла. Звук от вращения заполнил уши, пускай мужчина и
