ее. Она шагнула к толпе туристов: тут и там люди плотными группами окружали ее, и, задыхалась от приступа мизантропии{?}[Ненависть к людям], пробивалась к противоположной улице. Едва найдя спокойный безлюдный переулок, Персефона трансгрессировала к дому.
— Черт, черт, черт, — повторяла она, как мантру, прыгая через ступеньки наверх, к своей квартире.
Оказавшись за дверью, Персефона побрела вглубь темного дома. Вся ее хитроумная стратегия рассыпалась на глазах. На кухне даже не стала включать свет. Дрожащими руками она взяла стакан воды, но, начав отпивать, только расплескала ее себе на грудь. Сделав глубокий вдох, закрыла глаза, но в сознании всплывал Грекхэм — тяжелый взгляд из-под нависших бровей.
— Я все испортила, Кристиан. Испортила-а-а, — завыла она в пустой кухне, опускаясь на стул. Слезы стекали по щекам, капая на пол, размазывая под глазами черную тушь. — Что же мне делать?
— А ты, я смотрю, та еще потаскуха, — в дверях стоял Грекхэм, сложив руки на груди.
— Что ты здесь делаешь?! Как ты…?
— Дверь была открыта, — парень впивался глазами в девушку. — И что это я увидел сегодня?
Персефона озлобленно сверкнула глазами, услышав его хозяйский тон. Почувствовав прилив сил, как загнанный в угол зверь, она встала, выхватив волшебную палочку.
— Какое право ты имеешь врывать в мой дом и допрашивать меня?! — голос дрожал от возмущения.
— Хм-м, пару дней назад ты согласилась быть моей девушкой, — Грекхэм старался держаться отстраненно.
— Всего пару дней, из которых мы не виделись ни разу, — едко заметила Персефона. — Неужели это тебя не насторожило?
— Ты считаешь меня тупым ослом, которого ты водишь за нос? Вся такая умная и особенная? — Грекхэм осклабился, подходя к ней. — Принцесса Розье кажется недотрогой, а на деле — неуравновешенная истеричка. Кому ты нужна?
Персефона медленно пятилась, постоянно держа Монтегю на расстоянии. Кидать заклинания в маленьком пространстве ей не хотелось. Они кружили так по кухне, и парень не собирался молчать:
— Ты думаешь, что нужна этому недоумку Уизли? Он воспользуется тобой и бросит, и будет прав. Или ты сама себя прихлопнешь от скуки, как несколько лет назад?
На этих словах девушка не выдержала и кинула в парня красный луч, но он успел отскочить. Грекхэм за несколько секунд вырвал из ее рук волшебную палочку и отбросил на пол, где она закатилась под стол. Грубо схватив ее за волосы, он продолжал:
— Посмотри на себя, ты жалкая. Даже собственная семья мечтает от тебя избавиться, выдать замуж и забыть. Думаешь, я не знаю, что вы хотите сделать? Я не настолько идиот, — Персефона скулила от боли, пытаясь вырваться, но парень наслаждался ее беспомощностью. — Я долго терпел твою избалованность, потому что ты хорошенькая!
Девушка со всей силы рванулась, пытаясь оттолкнуть Монтегю, и поцарапала ему щеку. Кровь выступила капельками, которые парень равнодушно размазал ладонью.
— Какая же ты сука, — он потащил девушку за шею. — Бегал за тобой, думая, что ты невинная овца, но наткнулся на очередную продажную тварь. Знаешь, как поступают со шлюхами?
Боль застилала глаза и все плыло перед Персефоной, которая в отсутствии волшебной палочки просто не знала, что делать. Ее грубо кинули на диван гостиной. Не успев опомниться, она попыталась спрыгнуть и убежать, но тут же оказалась прижата лицом к полу.
— Лучше не дергайся, — злобно сказал Монтегю. — Как же меня бесило вечно сдерживаться…
Парень расстегнул платье на спине, а потом перевернул девушку к себе лицом, попутно стараясь стянуть его. Персефона сопротивлялась, крича, моля о помощи, чем еще сильнее развлекала Грекхэма. Но когда он начал трогать ее за грудь, ему надоели бесконечные визги — один удар по щеке, и Персефона стихла, выплевывая кровь. Всхлипывая от боли, она вспоминала, что такое уже было с ней.
Франция. Париж, угол улицы Моконсей. Улыбчивый мужчина и она, семнадцатилетняя наивная девушка. Там, в каменной нише, на нее грустно смотрела статуя Пречистой девы: словно оплакивая ее невинность.
Грекхэм, рассчитывая на собственное удовольствие, почти облизывался, глядя на столь желанное тело. А она притаилась, притихла, чтобы он немного потерял бдительность: краешек волшебной палочки торчал из его кармана, нужно было просто протянуть к нему руку. И вот когда парень склонился над ней, она схватилась за его карман — невербальное заклинание сработало быстро, но не особо эффективно — волшебная палочка не хотела причинить вред своему хозяину.
Грекхэм был обездвижен Оглушаюшим заклинанием, чем Персефона воспользовалась, выползая из-под его тяжелого тела. Она побежала на кухню, схватив свою палочку, а после — на выход, кинув на шевелящегося парня Парализующее заклинание. Попала она в него или нет, уже и не помнила, накинув на плечи первое попавшееся пальто. Как есть, босая, выскочила из квартиры в подъезд. Сбегая по лестнице к выходу, лихорадочно обдумывала, куда трансгрессировать. Пережитый ужас не давал сосредоточиться, что опасно для прыжков в пространстве. Но если ее найдет этот ненормальный — сбежать больше не получится.
Не было времени размышлять, она отправилась в поместье Розье. Без всяких предупреждений зашла в холл, где никого не оказалось. Даже привычного эльфа-домовика. Девушка на подгибающихся ногах побрела в ванную, захлопнув за собой дверь. Включила воду. Сняла с себя пальто и несчастные остатки платья, теперь безнадежно испорченного. Тело покрылось ссадинами, а лиловые синяки начинали расплываться по коже. Персефона выплевала в раковину кровавую слюну. На щеке красовался ушиб.
Она смотрела на себя со смесью жалости и отчаяния. Порой замирала, оказываясь мыслями где-то очень далеко, может быть, на углу улицы Моконсей? Странная тишина в голове давила, сжимала ее голову. Вслух Персефона лишь произнесла:
— Ублюдок.
Слово отскочило от стен, эхом убегая от девушки. Она легла в воду, не став ее греть, и сосредоточилась на ощущения в коже, которую покалывало от холода. Она то погружалась в воду с головой, то всплывала обратно, тяжело дыша от недостатка воздуха. А после сидела в ванной, обняв коленки и плакала от жестокой раны, которую вновь нанесли ее сердцу.
Цветочное поле
— Не знал, что ты решила приехать к нам так рано, — Кристиан встал у стола, чтобы налить себе вина. — Что-то случилось?
Персефона сидела в новеньком шелком халате у окна и упорно смотрела в одну точку, ничем не реагируя на слова брата. Красноречивые синяки на руках, ногах и ушиб на лице словно ничем не смущали мистера Розье. Он поднес ей бокал вина, и девушка вопросительно подняла взгляд, не решаясь взять его.
— Оно не отравлено, — с ухмылкой заметил Кристиан. — Это моя новая коллекция вин.
Девушка взяла ярко пахнущий напиток в руки,
