Он поставил передо мной знакомый уже японский чайник, а затем две чёрные керамические чашки без ручек. Их глубокий землистый цвет напомнил мне о чёрном прямоугольнике, куда сегодня опускали гроб. Я не смог сдержаться и ляпнул:
— Как думаешь, есть там что? За чертой?
Отец вздрогнул, его рука замерла на полпути к чайнику. Через секунду он медленно продолжил движение:
— Ты же знаешь, я атеист. Хотя после этих событий поверишь во что угодно. Проклятие моё… — Он вздохнул. Светло-зеленая ароматная струйка устремилась из носика чайника в чашку. — А Лидия верила, да. Она вообще увлекалась чем-то странным. Йога, медитации, всё палки эти вонючие в квартире жгла. Подруги её странные. Видел их на похоронах?
Я кивнул.
— Ушли, не попрощались даже. — Отец нахмурился и поставил чайник. Вышло немного неловко, и фарфор жалобно звякнул. — Подруги. В Индию с ними ездила. А я тут волновался, пока она там была неизвестно где. Говорил ей, лучше бы детей завели, или нашла бы себе дело какое. Вместо всей этой ерунды: саморазвитие, медитации. Сегодня это модно стало. Эх, да что теперь! Всё равно вон как вышло.
Он махнул рукой, задумчиво посмотрел в черную бездну чашки и взглянул на меня, как мне показалось, с надеждой.
— Может, и есть что там. Не может ведь быть так: раз и всё.
Я снова кивнул:
— Не может.
Отец выдохнул, поморщился и одним махом, как стопку водки, осушил чашку.
— Катя твоя — хорошая девушка. Знаешь что? У меня тут есть одна вещь. Сейчас.
Он вышел, долго шебуршал чем-то в соседней комнате и вернулся с небольшой бархатной коробочкой чёрного цвета. Протянул мне.
— Лидии купил. День рождения у неё скоро… теперь уже не пригодится. Кате подари.
В коробочке на белой подкладке лежал браслет. С виду серебряный. Плетёные завитушки хитро соединялись друг с другом, образуя ажурный узор.
— Ей понравится. Но не знаю, как воспримет…
— Так ты и не говори, что от меня, сам подари, — отец покачал головой. — Всему тебя учить надо! Эх.
Кивнув, я спрятал коробочку в карман. Спорить с отцом бесполезно. Особенно, когда он взял такой тон.
— Спасибо.
Дома про браслет я забыл напрочь. Стрелки часов уже приближались к полуночи, и дико хотелось спать. Катька валялась на разложенном диване с ноутом, оставив для освещения только ночник. Это было мне на руку. Следы на щиколотках она заметить не должна.
Я забрался под одеяло, и, чмокнув девушку в упругую щёчку, спросил для приличия про дела на работе. В свою очередь Катька начала сыпать вопросами о том, как прошли похороны. Я старался отвечать, чувствуя, как слипаются веки и тяжелеет голова. В какой-то момент что-то во мне перестало сопротивляться, и, прервавшись на полуслове, я со страшной скоростью полетел вниз. В глазах потемнело. Где-то на границе сознания мелькнула мысль, что это прямой вход в сновидение. Кажется, на форумах писали, что хорошо входить вот так. Вспомнить, почему помешало приземление на что-то мягкое.
Через несколько секунд перед глазами проявилась картинка: сплетение ветвей облетающего осеннего дерева на фоне серого неба. Я поворочался и сел, чтобы оглядеться. Кладбище. Но не то, где сегодня хоронили Лидуню. Какое-то а-ля европейское, старинное. Среди голых корявых деревьев тут и там возвышались остроконечные макушки склепов. Один был совсем рядом. Готический стиль. Серые с чёрным налётом плиты испещрены замысловатыми знаками. Под крышей склепа расположились уродливые горгульи, вероятно, охраняющие могилу от непрошенных гостей. Одна из них повернула голову в мою сторону, оживая прямо на глазах. Камень под её лапами посыпался вниз мелкой крошкой.
Я подскочил, чтобы дать дёру, но это оказалось не так-то просто. Ноги вязли словно в киселе. Почему же так тяжело идти? Чтобы доковылять до ограды, пришлось приложить титанические усилия. Всё время казалось, что горгулья вот-вот вопьётся в спину. Я вышел через кованую калитку и только тогда оглянулся. Горгулья замерла и снова казалась каменной. Наверное, охраняет только территорию склепа, или вообще показалось: где это видано, чтобы горгульи оживали и нападали на людей? Я пожал плечами и осмотрелся. Передо мной тянулась широкая, устланная осенними листьями тропа. Она петляла между коваными оградами. Повсюду, насколько хватало глаз, маячили остроконечные крыши склепов и ветви деревьев на фоне белесого неба. Непонятно, в какую сторону идти, чтобы отсюда выбраться. Повернув наугад, я заковылял направо.
Они появились из ниоткуда совсем рядом. Двое с длинными белыми волосами, одетые в чёрные кожаные плащи. Готы? Или того хуже — сатанисты. Только их здесь повстречать и не хватало. Кто знает, чего от таких ждать. Я отступил назад, но один из них быстро подскочил ко мне и схватил за руку. Достаточно было взглянуть в его фиолетовые глаза, чтобы всё вспомнить.
— Осознался? — спросил он.
Я кивнул, припоминая прошлые наши встречи, и не мог решить, бежать или оставаться на месте.
— Времени мало, — продолжил Фиолетовый. — Она близко. Теперь помочь мы тебе не сможем, только предупредим — это самое большее, что теперь можно сделать. Ведьма не должна знать, что мы были здесь.
Оранжевый подошёл и пощёлкал пальцами у меня перед носом:
— Держи концентрацию и запоминай. У ведьмы будет сорок дней, чтобы зацепить тебя энергетическими крюками. А потом она перетащит твоё тело и сознание в пространство сновидений.
— А так можно? — перебил я.
— Сложно, но можно, — кивнул Фиолетовый.
— Прикольно!
— Ни фига это не прикольно! — передразнил меня Оранжевый и залепил пощёчину.
В ушах зазвенело, и мир внезапно стал чётким. Почти как реал, только едва уловимое ощущение какой-то невесомости, комфорта тела давало понять, что я в сновидении.
Оранжевый кивнул и продолжил:
— Она вытащит тебя, чтобы убить. Сновиденный мир — только переходная точка. Дальше она откроет портал в мир неорганов. Физическое тело, энергетическое, сознание — всё пойдёт им на корм.
— Кому?
— Неорганам — сущностям неорганического мира. Ты — пропуск для её вечного существования и их мире. Непрерывность сознания, памяти, личности — вот что она получит взамен, — раздражённо объяснил Оранжевый.
Я попытался обобщить услышанное.
— То есть вы говорите, что моя мачеха собирается жить вечно в каком-то ином мире, и для этого она скормит меня тамошним тварям?!
Звучало дико.
— Именно, — кивнул Оранжевый.
— Может, вы её того? Ну, не могли бы вы мне помочь?
Оранжевый фыркнул, а Фиолетовый покачал головой:
— За ней — неорганы. Мы не можем и не станем биться со своими. Наш с тобой уговор этого не предусматривал. Но кое-что мы для тебя сделали. Неорганы не будут ей помогать в борьбе с тобой. Воюйте один на один.
