в стороны большой палец и мизинец, потом отмерил такое же расстояние вверх, нажал на неровное углубление в камне и поверхность его неожиданно поддалась давлению. Овальный кусок вокруг этой выбоины с негромким щелчком ушёл в глубину и через пару секунд раздался знакомый уже долгожданный гул каменной плиты.
Они оказались в маленькой бухте с очень узкой горловиной и тут же, не сговариваясь, принялись раздеваться. До сеанса радиосвязи ещё два часа. Есть время для того чтобы помыться, поесть и даже немного отдохнуть. Но сначала, нужно смыть с себя пот и грязь. Сергей не сказал, но она откуда-то знала, что эсэсовцам их теперь ни за что не догнать, что они в полной безопасности, а ночью в эту бухту прибудет вызванный ею по радио быстроходный катер, который доставит их на нашу подводную лодку. На этом их диверсионную вылазку в тыл врага можно будет считать успешно завершённой.
Она разделась догола, потому что знала, что Сергею хочется видеть её всю. Он очень застенчивый и робкий, когда дело касается этого. Это с врагами он смелый и беспощадный воин, а с красивыми девушками всегда робеет. Оглянулась на него. Так и есть — замер с открытым ртом, не отводит от неё глаз. Она усмехнулась. Не закрываясь руками, медленно ступая по мелкой гальке пляжа, она подошла к нему, положила исцарапанные в зарослях ежевики руки ему на плечи, встала на цыпочки, потянулась к нему и нежно-нежно поцеловала уголок его рта. Он положил руки ей на талию и замер. Даже перестал дышать. Она сняла руку с его плеча, опустила её вниз, нашла его руку и медленно перетащила её к себе на спину. Туда, где начинается закругление правой ягодицы.
Ну же! Соображай быстрее! Это тебе подарок от меня! Ты заслужил!
***
Сон закончился очень необычно. Леська рассказывала, что с ней пару раз такое случалось, когда просыпаешься от нестерпимо сильного удовольствия. Пыталась даже объяснить, как это ощущается и как начинается, но всё равно осталось непонятным. А сегодня она сама узнала, что это такое. И опять здесь был замешан Серёга.
Они там, в маленькой бухте, замерли на некоторое время и просто целовались, а у неё в бёдрах и в низу живота становилось всё слаще и слаще, и она боялась единственно одного: что опять что-нибудь помешает, и она так и не успеет узнать самую главную женскую тайну! Но в этот раз всё получилось отлично, и проснулась она не от треска будильника, а от собственного громкого стона. Открыла глаза и тут же замолчала, но мама всё равно услышала.
Диван, на котором Юля лежала, качнулся. Мама пришла узнать, всё ли с ней в порядке и, наверное, догадалась, что произошло. Свет мама не включала, но и так было видно, что она улыбается. Мама наклонилась к ней, поцеловала в лоб, потом приблизила губы к её ушку и шёпотом спросила:
— Мальчик какой-то приснился? Не стесняйся. Это нормально.
Она кивнула в ответ. Они с мамой многие вещи обсуждали. Конечно, не все, но очень многие.
— Я его знаю?
— Нет, мам. Он у нас в классе только в понедельник появился. Новенький.
— Это не тот, с которым ты за одной партой сидишь?
— Угу, он... Только я не влюбилась, мам, ты не думай. Просто... Просто почему-то вторую ночь подряд снится.
***
Больше в ту ночь Серёга к ней не приходил. Мама сидела с ней рядом, покуда она не уснула. Гладила по голове, по плечу, похлопывала по попе, когда она на живот перевернулась. В этой позе она и уснула.
Глава 6. Школа. Юля Самойлова
19 октября 1972 года
Сегодня первым уроком история. Юля специально пришла на полчаса раньше, чтобы Серёгу девчонки не перехватили. Хотелось расспросить его немножко. Пора прекращать строить из себя буку. «Если он тебе нравится, то пусть он тоже знает об этом!» — думала Юля.
Серёга не подвёл. Не опоздал, в коридоре никто его не перехватил. Зашёл в класс, поднял руку в общем приветствии, прошёл к их парте, на крышке которой сидела Юля, поздоровался с ней, поставил на парту свой портфель, достал из него чистую баночку из-под майонеза под плотной полиэтиленовой крышкой и протянул ей. Баночка была на три четверти заполнена какими-то сухими листиками и резанными травинками.
— Что это? — спросила она, принимая баночку.
— Это лекарственный сбор моего собственного приготовления. Очень хорошо помогает при пневмонии. Отнеси подруге и скажи, чтобы заваривала два раза в день по чайной ложке. Штука очень горькая, но она уже через пару дней почувствует серьёзное улучшение.
— А давай вместе сходим? Ты сам ей и расскажешь, как заваривать и как пить.
— А где она живёт?
— Да тут, недалеко. Минут десять от школы.
— Ну давай. Только по дороге в булочную заскочим, ладно?
— Угу, ладно. А зачем?
— Мне домой хлеба купить нужно. Ну и если в булочной бублики свежие имеются, то можно будет по дороге перекусить. Я обычно из школы очень голодным возвращаюсь. Не хочу животом при вас бурчать.
Она усмехнулась и вспомнила про фонарик.
— Фонарик забыл?
Вместо ответа он снова залез в портфель и вытащил оттуда необычный китайский фонарик. У неё замерло сердце. Это был тот самый фонарик — из сна! Выхватив его из рук Серёжи, она перевернула его и тут же увидела на свободном от изоленты месте на крышке батарейного отсека знакомый глубокий рубец — как будто уголком острого топора кто-то неловко приложил.
— Ничего не понимаю... — пробормотала она.
— Чего ты не понимаешь?
Ответить помешала Наташка Сомова. Народу уже много собралось, поэтому она вышла к доске и на весь класс объявила:
— Народ! После уроков не разбегаемся! Комсомольское собрание. Каменский, ты тоже участвуешь! О тебе говорить будем.
Серёга вздохнул.
— А если не приду, то что?
— А если не придёшь, мы тебе бойкот объявим!
— А чего так сразу? Я вроде ничего не натворил. Это что, преступление, не быть комсомольцем?
— Представь себе, преступление! Вся страна строит коммунизм, а такие как ты хотят на чужом горбу в рай въехать! Вот об этом мы и будем разговаривать!
—
