— Эй, чернушка, сходи за лекарем! — потребовал Грукт, появляясь в зале.
— Там метель. Ничего не видно. От дома не отойти.
— Мурта умирает. Иди за лекарем! — он подошел ко мне и тряхнул за плечи. — Бегом!
Его рык и щелканье зубов около моего лица только добавили страха. Я чуть не потеряла сознание от испуга. Грукт оттолкнул меня от себя. Замахнулся. Она опять закричала. Я только вжала голову в плечи, ожидая очередного удара.
— У нас есть лекарь. Он посмотрит, — остановил Грукта мой собеседник. Грукт резко повернулся. Хмуро посмотрел на торговцев.
— Пусть смотрит, — согласился Грукт. Он повел лекаря в комнату к Мурты. Я не успела в себя прийти, как по дому разнесся его грозный голос, который требовал теплой воды и полотенца.
Я побежала разжигать печку, радуясь, что не придется выходить на улицу. Сейчас это было самоубийством. Слишком сильный был снегопад. Грукт сам отнес в комнату воду. Мурта больше не кричала. Но потребовались еще полотенца.
— Закончились, только постельное белье осталось, — принося в комнату целую стопку, сказала я.
— Давай. Главное, чтоб были чистые, — забирая их, ответил Грукт. После этого накинулся на лекаря, который достал инструменты. — Ты что хочешь сделать?!
Лекарь ответил на своем рычащим языке, который было сложно понять. Переводить вызвался мой собеседник.
— Ребенок лежит поперек. Нужно резать.
— Я не дам! Мурта…
— Хочешь, чтоб она жила? Тогда уйди из комнаты.
Пока Грукт ругался с переводчиком, лекарь уже начал делать свое дело. Увидев надрез и кровь, я потеряла сознание. Меня просто выключило. Никогда раньше не думала, что боюсь вида крови. Да и не боялась особо. Но у меня на глазах никто не делал операции.
Темнота была притягательной и совсем не пугала. В ней было приятно находиться. Она обнимала теплой шалью. Ласково гладила по щекам. И почему-то рассмеялась. Странная речь проникла в сознание и заставила резко сесть.
— Проснулась?
— Да. Не знаю, что на меня нашло, — ответила я, смотря на двух мужчин, что склонились надо мной. Один был мой знакомый, а другой был лекарь. Черная борода с ниточками седины была заплетена в паутину из косичек. Две косички шли по бокам и вплетались в общий узор на бороде. Нос картошкой и внимательный взгляд, что смотрел прямо на меня. Он что-то сказал.
— Ты устала. Тебе надо отдохнуть, — перевел мне переводчик.
— Как Мурта?
— Спит. Ребенок то же спит. Все обошлось.
— Это хорошо, — ответила я.
Я села и оглядела комнату. Отмывать придется много. А еще больше стирать. Меня шатало, но от этого никто не отменял работу. В корзине спал малыш, укутанный в одеяло. Я пошла за бельевой корзиной, в которую мы складывали грязное белье. Потом стала мыть полы. Усталость. Спать хотелось так сильно, что глаза слипались на ходу.
Грукт ушел к себе. Гости уже разошлись по своим спальным местам. Да и мне нужно было ложиться, только заплакал ребенок. А подойти к нему было некому. Мурта все еще спала. Грукт не слышал. Гостям дела нет до малыша. Пришлось идти мне. Только что делать я не имела ни малейшего понятия. Детей у меня никогда не было, как и опыта обращения с ними. Кое-как дошло поменять ему пеленку.
— Наверное есть хочешь. Только есть нам с тобой нечего, — ответила я, укачивая его. Малыш только обиженно разразился громким криком. В комнату заглянул лекарь. Он подошел к Мурте. Взял ее за руку. Потрогал лоб. Потом подошел ко мне. Достав из сумки какой-то тюбик, он подцепил немного мази смазал им губы малыша. Тот принялся причмокивать, но плакать перестал. Через какое-то время раздалось его спокойное дыхание. Уснул. Я вернула его в корзину. Перед глазами все поплыло. Лекарь мне что-то сказал, но я его не поняла. Пора было лечь и немного отдохнуть. Только я смогла добраться лишь до столовой. Я села за стол на свободную лавку и положила голову на руки. Меня тут же выключило. Меня опять обняла темнота. Стало так уютно и тепло, что не хотелось просыпаться. Она что-то мне нашептывала. Я пыталась разобрать слова, но не получалось.
Глава 4
Утро я проспала. Грукт меня довольно грубо растолкал и выгнал на кухню помогать ему готовить. Я физически чувствовала его злость, которая просто давила морально. Ясно, что он злился на Мурту, которая оказалась беременной и скрыла свое положение от него. Доставалось только вместо нее мне. Я отнесла бульон Мурте. Выглядела она слабой. Ребенок лежал рядом в корзине. Маленький такой. Ей нужна была помощь, но у меня катастрофически не хватало времени. Нужно было помогать Грукту на кухне. Очистить снег перед крыльцом. Дров принести. А еще меня ждала целая гора стирки.
Руки горели в колючих варежках. Без них же холодно. Снег продолжал идти, только стал не таким сильным. Намело огромные сугробы, сквозь которые приходилось продираться с лопатой. Бесконечная работа. Бесцельная жизнь. Только разве человек может жить без цели? Утопия с побегом. Вот приедут пираты, например, сейчас. Смогу ли я убежать? Смогу ли я найти их корабль? Не заблужусь ли в лесу? Я всю жизнь прожила в городе. Выжить в диких условиях у меня не получится. Работа изматывает. Тело не успевает отдохнуть и привыкнуть к нагрузке, которой становится с каждым днем больше. Грукт не позволял в течение дня лишний раз сесть. У него работы было всегда много. Питание было скудное и лишний раз ничего не утащишь. Влетит так, что потом синяки останутся.
Если все это сложить, то какой шанс у меня было вернуться на корабль к пиратам? Может действительно стоило согласиться на предложение торговцев и с ними уйти? Только какие будут условия? Не получится ли, что я поменяю шило на мыло?
После снега я вернулась в дом. Пока Гуркт был чем-то занят, я заглянула к Мурте. Она занималась ребенком. Уже сидела на кровати.
— Как ты? — собирая грязные вещи, спросила я.
— Хорошо. Завтра уже смогу делами заниматься, — ответила она. — Грукт сильно ругается?
— Нет. Но злой.
— Понятно. Ты ему не попадайся под руку.
