деятельности. Борман на идеи вне сферы бюрократии был органически неспособен, да и не имел для этого подходящего образования. Он был всего лишь образцовым бюрократом.
Единственным источником власти в нацистской Германии был Гитлер. Остальные вожди были при нем канцеляристами. По указанию Гитлера Борман собирал анекдоты о высших лицах государства и рассылал им эти тексты.
Мартин Борман. 1934 год. Федеральный архив Германии
В конце 1933 года на конференции местных административных руководителей Борман известил собравшихся, что отныне им запрещается проводить какие бы то ни было публичные дискуссии о возможных территориальных изменениях внутри Германии, поскольку это неизбежно приводило к возникновению беспорядков. А еще в апреле 1934 года Гесс распорядился, чтобы рейхслейтеры информировали его по всем вопросам, касающимся интересов партии, а все постановления высших правительственных органов передавались на рассмотрение его бюро для их предварительного утверждения. Но гаулейтеры подчинялись непосредственно фюреру, а распоряжения рейхслейтеров выполняли лишь в тех случаях, когда это совпадало с их собственными намерениями. Их раздражало, что всякая жалоба или просьба к правительству должна была отныне ложиться на стол Бормана. Даже десять лет спустя ему еще приходилось бороться с нарушениями этого правила.
В сентябре 1934 года на съезде НСДАП Гитлер заявил: «Не государство правит нами, а мы управляем государством». Теперь рейхслейтеры, гаулейтеры и партийные чиновники рангом пониже получили право отдавать приказы государственным чиновникам. НСДАП превратилась в партию-государство.[67]
В декабре 1934 года гаулейтеры самовольно провели совещание в Берлине. Борман узнал об этой встрече лишь после ее окончания и доложил Гессу и Гитлеру. По распоряжению Гитлера Гесс издал циркуляр, где подчеркнул: «Ни рейхслейтеры, ни – тем более! – гаулейтеры не обладают правом по собственной инициативе проводить конференции гаулейтеров или вести дела с государственными ведомствами без моего одобрения». Бунт на корабле был подавлен, и с тех пор гаулейтеры себе такого своевольства больше не позволяли. Встречи гаулейтеров стали лишь способом доведения до их сведения распоряжений и приказов фюрера и его заместителя; председателем на этих собраниях неизменно был сам Борман, в корне пресекавший любые попытки начать дискуссию.[68]
Гитлер учредил четыре отдельных канцлерских ведомства. Одно из них ведало только его личными делами. Другое имело отношение к рутинным вопросам, таким как предоставление помилования, правом которого он был наделен как глава государства. Третье, рейхсканцелярия, занималось вопросами, относимыми к Гитлеру как рейхсканцлеру. Четвертое представляло собой аппарат заместителя фюрера по вопросам нацистской партии. И здесь Борман развернул кипучую деятельность. Прошлые заслуги «старых борцов» не имели для него никакого значения. Борман продвигал вперед только тех, кто в будущем, как он думал, может принести значительную пользу национал-социалистическому движению и лично фюреру.
В 1936 году по его совету фюрер постановил, что министерский служащий, чтобы получить повышение, должен представить личное досье из бюро заместителя фюрера. В том же году Борман учредил специальные курсы для госслужащих. Впредь никто не мог быть принят на ответственную государственную работу без дополнительной подготовки на этих курсах. При оценке кандидатов бюро Гесса опиралось на сведения, поступавшие из местных партийных комитетов НСДАП.
Рейхсминистр продовольствия и глава германского объединения крестьян Рихард Вальтер Дарре, по совместительству – руководитель Главного расово-поселенческого управления СС, оказавшись в американском плену, составил следующую характеристику Бормана: «Эта личность представляла собой невообразимую смесь личных амбиций, жажды власти, прагматизма в организационных и административных вопросах, включая управление финансами, и комплекса угнетения, возникшего вследствие того, что мечтавший о власти энергичный деятель всегда оказывался в положении подчиненного. Хладнокровие искушенного игрока ставит его в один ряд со Сталиным: осознавая преимущества жесткого партийного диктата, он систематически строил свою партийную игру соответствующим образом. Гитлер – вот “альфа и омега” его деятельности. Создавая временные альянсы лишь ради достижения отдельных целей, Борман не нуждался в чьей-либо постоянной поддержке». Дарре вспоминал, как однажды вместе с супругой нанес визит Борманам и посочувствовал его супруге Герде, отметив «оскорбительно грубое обращение Бормана с женой в присутствии гостей».[69][70]
Выдвижение на первый план расового (биологического) компонента общественного устройства закономерно приводило Гитлера к призывам сохранять физическое здоровье нации. Он выдвинул лозунг борьбы с сифилисом, для чего требовал беспощадной борьбы с проституцией и разрешения ранних браков (дабы у молодых людей было меньше поводов к добрачному сексу). Поощрялось все то, что было направлено на продолжение рода, преследовалось все то, что затрудняло воспроизводство новых поколений «расово полноценных» человеческих особей. Поэтому нацисты жестоко преследовали гомосексуалистов и объявили преступлением браки и внебрачные половые связи «арийцев» и «неарийцев».
Государство рассматривалось национал-социалистами прежде всего как средство борьбы за выживание нации. Гитлер верил, что германский народ – биологически сильнейший в мире. Потому он и отважился вступить во Вторую мировую войну против явно превосходящей его по силам и средствам коалиции. Фюрер надеялся, что у народов, ему противостоявших, не окажется достаточной воли к сопротивлению.
В «Застольных разговорах» в ставке 23 апреля 1942 года Гиммлер вспомнил, как два года назад отдал приказ «об обязанности здоровых членов СС продолжать свой род», и «ввиду тяжелых потерь, понесенных СС в этой войне, особенно среди молодых и неженатых членов. Он выразил большое удовлетворение тем, что отдал такой приказ, поскольку благородная кровь этих ушедших из жизни солдат не будет потеряна целиком, а повторится в их детях. Гитлер ответил: «В Берхтесгадене мы в большом долгу перед СС за вливание крови, потому что местное население отличалось своим плохим и смешанным составом. Я замечал это особенно, когда строился Бергхоф, и я весьма был озабочен тем, чтобы что-то сделать для его улучшения. Сегодня, благодаря присутствию полка «Лейбштандарт», деревни полны веселых и здоровых детей. Такую практику надо продолжать; в те районы, где тенденция к вырождению очевидна, надо отправлять отряд элитных войск, и через десять-двадцать лет порода улучшится до неузнаваемости. Мне приятно слышать, что наши солдаты рассматривают это как долг перед страной – уговорить молодых женщин растить здоровых детей. Особенно в данный момент, когда самая драгоценная часть из нашей крови проливается в таких количествах, сохранение нашей расы имеет жизненно важное значение. Я думаю, первоклассные войска надо размещать в районе озер Восточной Пруссии и в лесах Баварии».
И добавил: «Чтобы занять свое место в истории, наш народ, прежде всего, должен быть народом воинов». По сути вся расовая доктрина нацистов была направлена на то, чтобы дать рейху как можно больше хороших солдат, с помощью которых можно будет завоевать мировое господство.[71]
Смешение представителей высшей расы с представителями низших рас теоретики национал-социализма рассматривали как преступление, поскольку это вело к физическому и умственному регрессу, снижению уровня более
