без дружины считается. Значит, за кого-то другого просить будешь?
Рагнвальдссона, видать, также заели люди, не желающие отдавать своих воинов.
— У меня хирд, — ответил я. — И его надобно кормить. Хочу понять, стоит нам оставаться в Хандельсби или распустить людей на зиму.
— По делу, значит, — вздохнул Магнус.
В дом вошли две женщины, поставили перед ним плошку с густой похлебкой, блюдо с еще дымящимися лепешками, а сверху плюхнули изрядный кусок масла, рядом еще одну миску с запеченной рыбой и напоследок горшок с кислым молоком. Вот же, сын конунга, а пьет кислятину вместо доброго пива! Это в бедных семьях только на стол подают рыбу с молоком, в крепких же хозяйствах угощают мясом и пивом.
— Говорю тебе лишь потому, что доверяю. Можешь сказать Альрику, но больше никому, даже ульверам. Особенно Росомахе.
— Почему особенно Росомахе? — удивился я. — Знаешь что про него?
— Нет. Но я не пойму, зачем он пришел к вам. Он силен, умен, хитер и осторожен, к тому же хельт. Росомаха легко бы мог встать во главе ярловой дружины или собрать свой хирд. И похоже, я его где-то видел, но не могу вспомнить, где и когда. Но речь не о том. Как думаешь, зачем отец собирает дружинников у ярлов?
— Ну это, тварей бить. Чтоб они, значит, не разбежались с Гейровых земель.
— Ты же видел остров Гейра. Видел скалы. Много ли мест, откуда твари могут вылезти?
Я почесал затылок и сглотнул слюну. Запах лепешек с маслом так и манил.
— Через фьорд никто не выберется, — сказал я. — Еще бухта. Но что там севернее по берегам, я не знаю.
— Зато Гейр знает. Северная часть острова пологая, но усыпана крупными острыми камнями. Вода днем и ночью хлещет. Зимой там лед ломается, крошится, торосы наползают друг на друга и на скалы. И выходит что-то вроде поля, усыпанного кольями. Даже рунному пройти сложно. Так что там всего с десяток мест, где твари могут выйти. И отцова дружина легко бы и сама сладила.
— Тогда зачем тинг? Зачем ссоры с ярлами?
Я вспомнил слова Альрика и выдохнул:
— Бриттланд?
— Да. С тварями сталкивались все ярлы, и силу Гейровой дружины если не видели, то хотя бы слышали о ней. И под это отец еще может получить воинов. А Бриттланд мало кого заботит. Да, у многих нордов там родичи, и они готовы дать им кров и еду, но сражаться за чужую землю? Проще выждать, пока сосед уйдет биться с сарапами и втихую отобрать у него деревеньку или остров. Вот это всем понятно.
— Значит, Рагнвальд собирает херлид сразу на Бриттланд.
— За зиму наши хельты поймут, кто чего стоит, подберут толковых людей, дадут к себе привыкнуть, а заодно растолкуют на деле, что Бездна рано или поздно сожрет все острова. И если мы не отберем Бриттланд, жить нам будет негде.
— Выходит, вольные хирды вам без надобности.
— Сейчас да. Летом мы кликнем всех. Но ты и сам смекаешь, что вольных так просто не привяжешь, а рисковать отец не хочет. Если бы у вас был кто-то с даром, связанным с морем, я бы предложил вам работу. Морских тварей мы тоже будем отлавливать, ведь недалеко от Гейровых земель проходят корабли из Альфарики. А так лучше распустить хирд на зиму.
Магнус не предложил мне угоститься, потому я встал, поблагодарил его за совет и доверие, а потом ушел.
Ох, и опасное дело затеял Рагнвальд! А когда ярлы поймут, что он не собирается возвращать им людей? Уж не затеют ли они бучу? Не захотят ли убрать слишком зазнавшегося конунга? Одно дело платить дань и ходить на суд, и совсем другое — позволять подобное. Всё же норды не его трэли и вольны делать, что им вздумается. Эдак скоро Рагнвальд захочет всё решать за ярлов: сколько зерна сажать, сколько скота по осени резать, за кого дочь замуж отдавать, кого воевать… Кто такое стерпит?
Альрик, когда я пересказал ему слова Магнуса, ответил так:
— Рагнвальду главное до льда продержаться, а потом уже поздно будет. Магнус не должен был тебе такого говорить. А вдруг ты проболтаешься? Ярлы и так чуют неладное, а если услышат подтверждение, так и вовсе беда будет.
— А мы, значит, всё? Уходим из Хандельсби и сразу на зиму? Ты к отцу пойдешь или в Сторбаше останешься?
Я снова вспомнил о богатстве, спрятанном в сараях Эрлинга. Мы так и не придумали, как поменять его на серебро. И в следующем году у нас не выйдет ничего, ведь будет военный поход на Бриттланд. Каменья и золото еще полежит, а вот пряности и ткани могут испортиться. Менять их сейчас и здесь не только опасно, но и не прибыльно. Много ли дадут здешние ярлы за красочные шелка? Нужно оружие. Нужно железо. Нужно зерно.
Может, через зиму получится? Если мы все не поляжем на берегах Ум.
Глава 6
— Кааааай!
Тоненькая фигурка прыгнула с причала в море. Ее светлая макушка мелькала среди волн, подбираясь к «Соколу», и Альрик сказал поднять весла. Не дай Фомрир, зашибет кто-нибудь! Я же свое весло оставил в воде, и она, как белка, вскарабкалась по нему на борт, встряхнулась и, не стесняясь никого, бросилась мне на шею. Рубаха тут же пропиталась холодной соленой водой.
А она забралась к соколиной голове и помахала людям на берегу.
— Говорила же, что первой его встречу, — донеслось до меня.
— Ингрид!
Я сдернул ее за мокрый подол вниз.
— Ты что вытворяешь! Еще немного, и замуж отдавать, а ведешь себя будто не девка.
— Я с мальчишками поспорила, что встречу тебя вперед жены. А они взяли и всем разболтали, что твой корабль идет. Нарочно! Хотя я первой заметила!
— И много они проспорили?
— Игг обещал отцов нож отдать, Рыжий — красный пояс, Щелчок — наконечник от копья, хоть и ржавый.
Она с интересом поглядела на спины ульверов, вновь взявшихся за весла, но от меня не отцепилась, так и простояла рядом, пока «Сокол» не подошел к причалу.
— Ингрид! Три дня на воде! — воскликнула Дагней вместо приветствия. — И брысь домой, нечего в мокром бегать.
— Я первая! — сказала бессовестная девчонка и гордо потопала в дом.
— Никакого сладу! Особенно как отец уехал, — развела руками мать, а потом крепко обняла меня.
Рядом с ней стояла Аднфридюр. С каждым приездом она становилась всё краше и краше. И я рад был ее видеть.
К соседнему причалу подошел отцов корабль. Мы с Эрлингом встретились в Хандельсби после конунгова тинга, так что я знал, что дома всё хорошо и ладно, но одно дело слышать, а другое — самому поглядеть.
— А я знала, что ты со свёкром придешь, — сказала Фридюр. — И Тулле то же говорил.
Ульверов привычно поселили в тингхусе, Эгиль даже спрашивать не стал, сразу туда направился. А я, прихватив Трудюра, пошел домой. Взглянуть на сына.
Ингрид успела поменять платье и отжать волосы. Фольмунд во дворе бегал с палкой за собакой и пытался ее ударить, но умная псина не подпускала его близко, легко уворачиваясь от малыша двух зим. Я потрепал брата по макушке. Молодец, уже охотится!
А Ульварн лежал в люльке, которую мерно покачивала рабыня. Я взял мальца на руки, он уставился на меня широко распахнутыми глазами, потом цапнул за тоненькую косицу, что свисала у меня с макушки, и как дернет. Чуть искры из глаз не посыпались. До чего же ухватистый малый растет! А вырос как! Был же совсем крохой, а тут отъелся, оброс щеками, да и вихры на головенке появились.
Я дома!
Обычно мама сразу принималась хлопотать, чтобы накрыть на стол, говорила рабыням, что делать, сама бралась за стряпню, а сейчас села рядом с нами и даже бровью не повела. Неужто доверила заботы по дому моей Фридюр? Ключи, конечно, пока висели на поясе Дагней, но не рано ли передавать дела невестке? И ведь мать еще не одряхлела, совсем недавно дите родила, значит, не старая пока. Эдак в другой раз вернусь, а тут уже Фридюр всем заправлять будет. Куда только отец смотрит? Хотя мужчины в женские дела не лезут, иначе потом хлопот не оберешься.
А Фридюр справлялась отменно, не стеснялась с рабынями и даже своенравную Ингрид сумела втянуть в домашние хлопоты. Жаль только, что жена почти не смотрела на меня. Бросит взгляд украдкой и снова убежит, чтобы принести очередной горшок.
Вскоре вернулся и отец, устроив гостей в тингхусе и проследив, чтоб им всё понравилось. На этот раз он не стал затевать шумный пир, звать всех жителей Сторбаша и вновь
