без грязной работы.
Вместо этого, Селезнёв предпочитал заниматься более интересными делами. По выходным он возил на шикарную дачу своего покровителя и его коллег, а по будням играл на работе в Бога. Нет, он не занимался травлей подчинённых и набором красивых, а не способных сотрудниц. Не занимался, потому что это довольно быстро ему наскучило.
Практически весь рабочий день генерал играл в компьютерные игры и смотрел фильмы. В какой-то момент выяснилось, что заплывшее ленивым жирком сердце начало сдавать, поэтому избежать стрессов он мог в виртуальных мирах.
В игровых персонажей он вкладывал огромное количество денег, что давало ему преимущество перед другими игроками. А если на горизонте появлялись талантливые конкуренты, к ним всегда можно было отправить сотрудника, который устроит такие сложности, после которых времени для игр не останется. Такое тепличное существование и предрешило его сегодняшний исход. Все те годы, что он занимал свою должность, департаментом по сути управлял Паук, как называл генерал своего советника по внешним кадрам.
Но сегодня остаться в стороне от происходящего генерал не мог. Идиотом он не был и понимал, что пройдут считанные часы, ему позвонят и спросят, какие у него есть аргументы в пользу того, чтобы его не нашли на следующий день самоубившимся тремя выстрелами из наградного пистолета в голову.
В Михаиле Борисовиче очнулся Мишка, который начал обдумывать план действий, вспоминать соответствующие протоколы и созывать экстренное совещание с главами всех отделов. Никто никогда не узнает, смог бы что-то сделать генерал или нет, потому что стресс, от крох которого он долгое время бегал, настиг его и поглотил, из-за чего сердце перестало работать.
Для Василия Степановича смерть начальника была обрывом последней ниточки паутины привычного мира. Той реальности, в которой он хозяин. Не обращая внимания на подошедших к нему офицеров, которые что-то спрашивали, майор развернулся и буквально вылетел в дверь, держа курс на уборную.
К счастью, в департаменте следили за тем, чтобы каждое помещение было стерильно и звуконепроницаемо. Поэтому, плюхнувшись на колени перед унитазом в ближайшей от двери кабинке, и закрыв дверь, Паук не опасался, что кто-то услышит, как его организм с отвратительным звуком исторгает из себя завтрак.
Затем, на трясущихся ногах, майор подошёл к раковине и включил холодную воду. Последний раз с ним такое случалось, когда он узнал о рождении здоровой дочери и всю ночь выпивал с друзьями. Забытое давным-давно ощущение слабости постепенно начало отступать. Глаза, по взгляду которых о его личности могли догадаться даже незнакомые люди, снова наливались злостью. После нескольких секунд держания головы под водным потоком, паника ушла.
«Никто не предупредил, значит всё очень серьёзно и никто или почти никто в городе не знал. Что это значит? Значит, либо действует организация, которая готовилась к этому шагу много лет, либо заморские партнёры постарались. Ну а что, с текущим развитием технологий, от департамента можно было и скрыть сеть диверсантов, если они координировались в Даркнете или шифрами в самых обычных соцсетях, к примеру.
Узнать это получится, только если есть выжившие подрывники. Сейчас важно понять, каким будет следующий шаг и будет ли вообще. Селезнёв откинулся, отвечать теперь придётся мне одному. Если в кратчайшие сроки показать результат, можно всех собак будет повесить начальника, земля ему пухом. Мол, не раз предупреждал об угрозе, а он значения не придавал, всё в свои игрушки залипал. Наверху поверят, все знают, что он ничего полезного в последние годы не делал. Либо героем из ситуации выйду, либо в отставку, в гости к Михаилу Борисовичу» – спешно анализировал ситуацию майор.
Через несколько минут он вышел из туалета и быстро, но уже без паники, вернулся в зал для совещаний. Оттуда как раз выносили тело Селезнёва. Пуговицы пиджака и рубашки были оторваны, очевидно, врачи пытались реанимировать, но куда там. Майор случайно обратил внимание, что какой-то юноша, выбивавшийся из общей атмосферы коридора департамента, выдохнул, словно бы с облегчением при виде мёртвого генерала и медленно вытащил руку из кармана.
Люди, которые стараются не привлекать к себе внимания, всегда добиваются обратного эффекта. Особенно, когда попадают в поле зрения таких матёрых сыщиков как Паук. Парень, стоявший у стенки в повседневной одежде, смотрелся бы органично в толпе людей на улице, в магазине или же поликлинике. Но тут, взгляд и внешний вид юноши словно кричали «я что-то задумал!».
Майор аккуратно достал из куртки телефон и увидел 5 пропущенных вызовов от Киры. Странно, обычно так не названивает, но сейчас не до неё. Найдя в списке контактов номер Юрия – главного департаментского оперативника, набрал.
– Только не говори, что нужны люди для охраны какой-нибудь депутатской задницы, не дам, зашиваемся, – без приветствия предупредил грубый мужской голос.
– Слушай внимательно и не перебивай. Нужно быстро обезвредить человека. Сейчас он возле кабинета Селезнёва, но подозреваю, что скоро покинет здание. Отправь несколько лучших людей. Пусть возьмут его так, чтобы он даже пошевелиться не успел. Прямо сейчас нельзя, у него может быть взрывчатка. Синие джинсы, белые кроссовки, чёрная куртка с зелёной полоской на правом рукаве, волосы короткие, брюнет, – быстро и отчётливо, словно робот, произнёс Василий Степанович.
– Принял, отправляю. Серёга, зови Пашу и … – ещё успело прозвучать из динамика телефона, прежде, чем звонок прервался.
Оперативный отдел ДГБ был единственным, в который по знакомству можно было попасть только на собеседование или недолгую практику. Причина проста – работа оперов заключалась в ежедневной работе по поимке опасных преступников. Настоящих, а не тех, которых отлавливали обычные полицейские за лайки под оскорбительными для правительства постами или драки с соседями.
Чтобы этим заниматься и не ловить пули каждую смену, нужно годами тренироваться бегать, стрелять и правильно разговаривать с подозреваемыми, что не свойственно людям, назначаемым на солидные должности по щелчку пальцев высокопоставленных покровителей. Майор был уверен, что теперь можно заняться другими делами.
Чтобы не вызывать подозрений
