понятия ни о чем не имеет, но паром отобрал.
– Они нас не разогнали – дурной знак, – сказал он товарищам.
– Почему?
– Подошлют ищейку.
– Что будем делать?
– Молчать. Много ли узнаешь от немого? А если кто-то чересчур разговорчив, значит, из дворца пришел.
Первым из дворца пришел Лисандр, но никто не заподозрил его в злом умысле. Все знали, как Жакар его ненавидел. Посадил под замок, переселил в другую комнату, совсем не королевскую, откуда сбежать куда труднее. Но Лисандр все равно ухитрился вылезти через окно и за неимением водосточной трубы спустился по глицинии.
Бдящие заметили: мальчик подошел к реке и что-то бросил в воду. Предмет утонул с едва слышным всхлипом.
– Что там? – спросил Александр.
– Подарок Тибо.
– А точнее?
– Ключ от королевских покоев. Они, наверное, уже его ищут.
Больше Лисандр не произнес ни слова. Его к молчанию призывать не нужно. Он смотрел в холодную воду Верной и невольно представлял себе гибель Тибо. Еще в струящихся отблесках фонариков ему мерещилась другая смерть, более давняя, смерть папы и мамы. Он не помнил их лиц, но ясно видел руки, судорожно взбивавшие пену. Отец исчез первым, мама за ним. Волны катили дальше, темно-синие, равнодушные. Какая-то незнакомая женщина крепко обняла его в переполненной спасательной шлюпке. Лисандр постарался отогнать от себя мучительное воспоминание. Слишком много покойников в его жизни. Невыносимо. Несправедливо.
Ранним утром Бенуа поспешил со всех ног в столовую для вольных ремесленников. И, как всегда, Манфред опередил его. И к тому же явился в элегантном штатском костюме, словно в насмешку над ливреей камердинера. Расположился Манфред в комнатке, куда относили остатки кушаний после застолий. Все в его положении стало двойственным и обманчивым. Начальником оказался злейший враг. Служба – хитрой уловкой. Часть столовой превратилась в рабочий кабинет, воскресный фрак – в униформу.
В общем, Манфред заново освоился во дворце, прекрасно осознавая, что незаменим среди посредственностей. Он опутывал Бенуа паутиной сомнительной помощи и незаметно вредил ему, перемежая хорошие советы плохими. Увидев запаренного Бенуа, Манфред почтительно приподнялся:
– Приветствую, господин мажордом.
– Манфред, мне нужен совет. Где найти ловкого паренька, надежного и услужливого?
– Зачем искать такого? Это вы сами, господин мажордом.
– Нет-нет, у меня для него особое поручение.
– Понимаю. И какое же поручение?
– Это тайна. Государственной важности.
Самое время подать дурной совет.
– Думаю, вам подойдет лакей баронета Отой.
– Лакей баронета Отой?
– Ну да.
Ленивый избалованный паренек отличался крайней рассеянностью. Манфред не раз собирался его уволить, но у того семья, которую нужно кормить. Он пожалел его, не прогнал и теперь поздравлял себя с предусмотрительностью. Лучшей кандидатуры для службы Филиппу и не придумаешь! Бенуа выскочил в коридор, даже не поблагодарив за совет. Вскоре лакей баронета Отой присоединился к троим бдящим, что мерзли под дождем и снегом на берегу Верной.
– Собачья погода, – поприветствовал он их.
Никто не выразил желания вступить в разговор.
– Холод жуткий, – отважно продолжил он.
Ни ответа ни привета. Лакей немного помолчал и прибавил:
– Я весь прямо заледенел.
И еще:
– Какая глупость – умереть в ноябре.
Лисандр и Александр, просидевшие на берегу всю ночь в ожидании королевской ищейки, разом обернулись к нему.
– Убирайся, – приказал Александр.
– Но я…
– Тебе здесь не рады, – отрезал Лисандр.
Доносчик натянул шапку на уши, встал и исчез в сыром мареве. Бенуа незамедлительно вновь появился в столовой, предупредив о своем появлении звоном огромной связки ключей. На плечи наброшен плащ, скрепленный у ворота золотой цепочкой и подбитый кроличьим мехом, окрашенным в красный цвет. Такой впору носить зимой, в лютую стужу, но Бенуа так гордился им, что носил во дворце, обливаясь потом.
– Манфред!
– Господин мажордом!
– Они его выгнали.
– Не может быть!
– Что теперь посоветуешь?
– Отправьте Мадлен.
– Мадлен?
– Вот именно. Простодушная, доверчивая, в трауре. К тому же хорошенькая. Кто в здравом уме посмеет ее прогнать?
Бенуа нервно покрутил головой, свыкаясь с новой мыслью, как сомелье – с неведомым вином. Затем поправил плащ, который так и норовил соскользнуть, развернулся и исчез.
Он уже успел разжаловать Мадлен в горничные, а она терпеть не могла уборку и пыль, поэтому очень обрадовалась возможности прогуляться на берег реки. Славная, добродушная, в шерстяном чепце и в трех шалях, она ни у кого не вызвала подозрений. Запомнила лица, вызнала имена – все как велел Бенуа. И по указанию Манфреда положила список в японскую вазу во время уборки. Ранним утром, пока господа еще спали, Манфред забрал листок, прочитал и запомнил список, потом уничтожил его, а сам написал другой. Левой рукой, чтобы Бенуа не узнал его каллиграфический почерк. Упомянул недовольных, что были Жакару известны, прибавил несколько имен королевских приближенных и мушкетеров, чтобы спутать карты, а кого-то просто-напросто выдумал. Отличный розыгрыш! Новый список ждал Мадлен в переговорной вазе. Имени Александра в нем так и не появилось. Сын паромщика, один из троих, что видели стрелу в горле Тибо, потихоньку открывал эту тайну другим, и никто ему не мешал.
Наконец Жакар до того озлобился, что решил отправить бдящих в тюрьму безо всяких списков.
– Их заберут сегодня вечером, Инферналь, всех, кого схватят на берегу!
– Вашему трону опасность не угрожает, – возразил герцог, поскольку всерьез боялся подобных выходок. – Никто не может его отнять, других претендентов нет. Вы полноправный единовластный правитель. По моему скромному мнению, не стоит показывать подданным, до какой степени вас уязвляют их дерзости.
– Вы считаете, Инферналь, что они меня уязвляют?
– Возможно, я подобрал неверное слово, ваше величество.
– Вот-вот, следите за языком. Я непоколебим и невозмутим – вот точные определения.
Инферналь с трудом перевел дух. Никто никогда, даже супруга, не позволял себе говорить с ним подобным тоном. Жакар успел позабыть, кому обязан короной. Если дело пойдет так и дальше, король в скором времени сошлет его в лесное герцогство. Инферналь понял, что пришло время жестко напомнить о том, у кого в руках реальная власть.
– Раз вы непоколебимы, сир, у меня есть для вас еще одно сообщение.
– О чем же?
– Относительно казны.
– Вы нашли сокровище в пустых сундуках моего брата, канцлер?
– Нечто противоположное, ваше величество. Вот что я нашел.
Инферналь достал из внутреннего кармана пергамент, с которым никогда не расставался. Жакар встряхнул его, разворачивая. Прочитал, перечитал, перечитал еще раз. Лиловая вена на виске набухла. Он смял пергамент рукой в перчатке и бросил комок Стиксу между лап.
– Что это за гадость, Инферналь?
– Не гадость, а заемное письмо, оформленное по всем правилам, ваше величество.
– ЗАЕМ, Инферналь? На какую СУММУ?!
– Она обозначена в письме, сир, – спокойно ответил банкир, словно разъяснял правила обычному клиенту.
Жакар резко соскочил с трона, угрожающе приблизился к Инферналю вплотную.
– Представьте, я умею читать. Но я хотел услышать сумму из ваших собственных уст.
Банкир назвал невероятное число. Король взревел, пес залаял, один банкир сохранял полнейшее спокойствие.
– А теперь обсудим факты, Инферналь, – произнес Жакар, вновь усевшись на трон. – Вы передали эти деньги моему брату, не позаботившись о том, чтобы он вернул вам долг при жизни. Причем
