Достойное джентльмена.
– Я, гм, прошу прощения, – залепетал я. – Не хотел беспокоить вас, только убедиться… потому что вы упали…
– Уверяю, так и было задумано. – И снова эта улыбка, изменчивая, как калейдоскоп. Словно в вечных поисках нужной тональности, которая меня удовлетворит.
Я не хотел, чтобы Лакс что-то искала, хотел лишь, чтобы она поговорила со мной – и села, пока не потеряла сознание опять.
– Вам, наверное, следует отдохнуть, – начал было я, но в такой близости к ней мои губы не повиновались.
– Вы же видите, на мне нет ни царапинки. – Она обвела жестом свое тело, и я сжал опущенные руки в кулаки. Словно ощутив силу своего воздействия, она чуть-чуть придвинулась. – Может быть, я могу сделать для вас что-нибудь еще.
– Сделать? Для меня? – у меня невольно вырвался смешок.
Улыбка слетела с ее губ, и я смог на миг заглянуть под маску.
– А что тут смешного?
Мне захотелось рассмеяться опять, чтобы еще раз увидеть ее настоящее лицо, но я не желал огорчать ее даже на миг.
– Вы наверняка устали. Разве я могу просить вас сделать что-то для меня?
Она изогнула бровь:
– Вы же не просто так приняли мое приглашение.
«Чтобы еще раз увидеть тебя, побыть рядом, понять, разделяешь ли ты мои чувства».
– Если вам хочется, чтобы я ушел…
– Нет!
– Хотите, чтобы я остался?
Короткий кивок. Где-то вдалеке затянул бодрую мелодию аккордеон.
Она хочет, чтобы я остался. Просит об этом. Меня.
– Почему? – сорвалось у меня.
– Вы сочтете меня дурочкой.
– Ни в коем случае. Уверяю.
Она опустила глаза.
– Это и вправду глупо, особенно если учесть, из какой семьи происхожу я, из какой семьи вы и… Сами понимаете.
Наши семьи? При чем они тут? Ее смущают некие семейные обстоятельства?
– У меня вообще нет семьи. – Еще ни разу в жизни я не произносил эти слова с такой радостью.
– Мне нравится, как вы смотрите на это. – Она глубоко вздохнула. – Я заметила вас в зрительном зале и… Одним словом, я сказала кузинам, что хочу узнать вас получше. И вот вы здесь.
– И вот я здесь. – Каким-то чудом мне удалось устоять на ногах. – Ваша кузина отыскала меня и привела.
Она прикусила пухлую губу белоснежными зубками.
– Милли иногда бывает излишне напористой. Простите, что отнимаю у вас вечер.
– Ничего подобного! – вскрикнул я.
«Джеймисон, держи себя в руках». Роджер не раз говорил мне не делать удивленное лицо, если кто-нибудь проявляет ко мне интерес. Но она не кто-нибудь, и ее интерес ко мне – не просто очередной мимолетный флирт. Она позвала меня, хотя могла заполучить любого из зрителей.
Я перевел дух.
– Честно говоря, ваш акробатический номер меня совершенно загипнотизировал. Я был потрясен. А потом вы упали, и мне было невыносимо думать, что вам плохо. Понимаю, это звучит очень глупо, тем более что я вас совсем не знаю, но…
– Совсем даже не глупо, – шепнула она.
Сердце бешено заколотилось.
– Вы правда так считаете?
– Да. – Она подняла глаза со сладчайшей улыбкой. – Наверное, еще никто и никогда не входил в Дом веселья Ревеллей с такими благородными побуждениями.
Я оглядел комнату. Роскошная кровать с золотым орнаментом, бархатные портьеры, ее неглиже.
– Это что, Дом веселья?
Она насторожилась:
– Вы не намерены отдать мне свой драгоценный камень?
– Брошку моей матери? Нет! То есть я, конечно, счел бы за честь, но… – Ну и тупица же я. Так сгорал от желания увидеть ее, что даже не обратил внимания, куда меня ведет ее кузина.
– Вы что, смеетесь? – в ее нежном голосе послышалось раздражение.
– Простите. – Я постарался прикрыть рукой невольный смех. Роджер и Триста никогда не дадут мне забыть эту оплошность. «А помните, как Джеймисон забрел в Дом веселья и даже не понял?» – Может быть, присядем? У меня голова кругом идет.
Ей, кажется, стало легче. Она отказалась сесть, когда ей самой было плохо, но ради кого-то другого охотно согласилась. Я постарался запомнить эту черту ее характера.
На беду, в комнате не было стульев. Только кровать.
Лакс похлопала по одеялу возле себя, но я остался стоять на безопасном расстоянии.
– Если, гм, вам нужны деньги…
Она махнула рукой:
– Мы с вами стали такими хорошими друзьями, правда? Давайте же не портить этот вечер разговорами о деньгах.
Ее слова пролились бальзамом на мою обеспокоенную душу.
– Полностью согласен.
– Ну а теперь, поскольку мы с вами установили, что находимся в Доме веселья и что я принадлежу к семье Ревелль, может быть, вы расскажете мне, какой была бы ваша фантазия, если бы вы отдали тот свой драгоценный камень. – Она снова надела маску обольстительницы, каждое слово было насыщено кокетством.
Меня бросило в жар.
– Простите?
Она опять похлопала по кровати.
– Расскажите, что вы больше всего на свете хотели бы испытать, и, возможно, я помогу вам ощутить это.
У меня помутилось в голове. Разум не мог выдать ни единой связной мысли.
Она внимательно смотрела на меня. Ждала.
– Я, гм, не знаю.
Из-под густых ресниц ее глаза сверкали.
– Не для всех фантазий требуется магия.
У меня пересохло во рту.
Секунды утекали прочь, пока она держала меня в жарком плену своих глаз.
– Наверняка чего-нибудь да хотите.
– Пытаюсь придумать.
Она медленно разгладила одеяло. Ждала.
Ждала.
– Ну как, придумали? – Ее нежный голос зазвенел от нетерпения. – Эта ночь могла бы стать совершенно невероятной. Что для этого нужно?
– Вы не поверите, но встреча с вами уже стала самым невероятным событием.
Вот. Сказал наконец.
От удивления ее губы округлились. У меня сжалось сердце.
– Но мы весь вечер только и делаем, что сидим и разговариваем.
– Этого более чем достаточно, – искренне ответил я. – Поговорить с вами, узнать о вас как можно больше. Вот и все, чего я хочу.
Молчание затянулось на миг. И еще на один.
Если мне не померещилось, нетерпеливая суровость в ее взгляде чуть-чуть смягчилась.
– Загадочный вы человек.
– Настоящая загадка – это вы. Вы… Напоминаете мне калейдоскоп.
Тот Эффиженов коктейль напрочь лишил меня чувства самосохранения. Любая дурацкая мысль, залетевшая в голову, тотчас же оказывалась на языке.
– Как это?
Я так и не придумал, как половчее выкрутиться, поэтому ответил честно:
– Вы выставляете напоказ свои многочисленные образы, яркие и красивые, подстраивая их под те фантазии, которые, как вам кажется, приходят мне на ум. Стоит мне сменить линию поведения, и ваш образ тоже меняется, отвлекая меня… Отвлекая от той девушки, которая скрыта в глубине.
Она вскинула голову:
– Девушка, скрытая в глубине?
– Она еще красивее. – Я дождался, пока Лакс посмотрит на меня. Пусть увидит, что я совершенно серьезен. – Она скрывает свою боль. И… ей грустно. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы развеять ее грусть.
Она уставилась на меня раскрыв рот, и наступившую тишину нарушал только громкий стук крови у меня в ушах.
И кто меня за язык тянул? Теперь она того и гляди сорвется и убежит.
– Вы и вправду хотите понять, что меня печалит? – Ее плечи ссутулились под тяжестью вселенской скорби. Сейчас бы никто не узнал в ней звезду шоу Ревеллей.
– Расскажите. – Я придвинулся к ней. – Пожалуйста.
Она скинула туфли и подтянула колени к груди.
– Моя семья. Если подсчитать все расходы, то даже после таких спектаклей, как сегодняшний, прибыль получается совсем крошечной. А с учетом нынешних цен на спиртное на черном рынке… – Она смолкла.
Когда в приюте старшие ребята шепотом рассказывали о доме Ревеллей, мне представлялся роскошный шатер, усыпанный золотом и самоцветами. Но Роджер много раз объяснял мне трагический парадокс своей семьи: под действием их магии драгоценные камни рассыпаются в пыль и добиться мало-мальски хороших доходов очень нелегко. Простейший выход из положения – помочь клиентам стать раскованнее. Для этого годятся любые способы: выпивка, откровенные костюмы, акробатические представления, которыми семья каждый вечер завлекает туристов. Чем меньше используешь магию, тем выше прибыль. Однако в семье слишком много голодных ртов, и самоцветов на всех не хватает. Благополучие Ревеллей строится на потворстве желаниям клиентов, в то время как сама семья
