чем-нибудь помочь?
Принеси кофе, вразуми Сальво и Совет директоров, а потом приведи Эмити в мой кабинет абсолютно голой, чтобы избавить меня от этих синих шаров в брюках.
— Нет, — говорю я вместо этого. — Я собираюсь пойти и что-нибудь выпить.
— Хотите, я принесу вам что-нибудь выпить?
Покачав головой, прохожу мимо нее.
— Мне нужно сменить обстановку, но спасибо.
Поворачивая направо к комнате отдыха, чтобы попасть туда окольным путем, я намеренно прохожу мимо офиса Эмити. Она сидит за своим столом, надвинув на глаза очки, и изучает лист бумаги, лежащий перед ней. Словно одержимый, я стою в коридоре и смотрю на нее через окно.
Ее волосы собраны в тугой узел на макушке, черты лица суровые. Черный топ свободно свисает с ее плеч, и на ней нет украшений, ничего сверкающего, как обычно.
Оставить ее в пятницу вечером было самым трудным поступком в моей жизни — как для меня, так и для моего члена. Я сотни раз брал телефон, чтобы позвонить ей, но не знал, что сказать. Прости, что не вошел и не трахнул тебя до потери сознания, когда ты, по сути, просила об этом? Прости, что не воспользовался тобой? Обычно я не отказываю в таком женщинам, поэтому не уверен, как с этим справиться. Я подумывал спросить Маркуса, но знал, что он просто посмеется надо мной.
Как раз перед тем, как начинаю отходить, она поднимает взгляд. Черты ее лица остаются бесстрастными. Она просто рассматривает меня, будто пытается решить, хмуриться или просто игнорировать меня.
— Можно войти? — Одними губами я указываю на дверь.
Она отрицательно качает головой и возвращается к бумагам.
К. Черту. Все. Это.
Я вхожу в ее кабинет, закрывая за собой дверь.
— Я же сказала «нет», — говорит она, кладя бумаги на стол.
— Вообще-то, ты была не против. Ты просила меня зайти, а я не зашел, потому что боялся, что утром ты пожалеешь об этом.
— И ты был прав, — огрызается она. — Я пожалела.
Глядя в потолок, вздыхаю. В этом вздохе столько разочарования, которое я сдерживал все выходные.
— Я не знаю, что тебе на это ответить.
— Не думаю, что ты должен что-то говорить. Хочу поблагодарить тебя за то, что ты подвез меня домой прошлой ночью. Это было очень мило с твоей стороны.
— Если честно, я не так все планировал.
— Тогда зачем ты это сделал, Карвер? Ради чего? — вздыхает она. — Через несколько дней вся эта канитель закончится, и один из нас останется здесь, а другой — нет.
— Ты уйдешь, когда я займу должность генерального директора?
— Иди к черту, — бросает она с вызовом, поднимаясь.
Вместо того, чтобы уйти, я иду дальше.
— Послушай, мне жаль. Я не пытаюсь сделать все это более…
— Неловким?
— Ты правда так думаешь?
— Конечно, я думаю, что это жутко неловко, — протестует она. — По какой-то причине ты появляешься в баре, где я нахожусь со своей подругой, и в конечном итоге помогаешь добраться домой. Хоть это все по-джентльменски с твоей стороны, это, опять же, немного неловко.
— Тебе нечего стыдиться.
— Серьезно?
— Да, абсолютно, черт возьми, — говорю я, глядя на нее как на сумасшедшую. — Я должен был встретиться с Шеплером в баре, если тебе интересно. Встреча сорвалась. Но когда я увидел тебя там, не смог уйти, не поговорив с тобой. Это была случайность.
Она закатывает глаза.
— Подожди, — говорю я, выставляя руки перед собой. — Ты только что сказала: «неловко».
— Что?
— Ты сказала, что это «жутко неловко».
— И?
Все начинает сходиться. Она вздергивает подбородок, когда я начинаю проводить параллели между ситуациями, произошедшими за десятилетие.
— Просто забудь об этом, — тихо говорит она, беря ручку. — Нам обоим нужно подготовиться к презентации.
— Эмити, выслушай…
— Нет.
— Я все равно скажу то, что должен, а ты либо слушай, либо нет.
— Хочешь, чтобы я вызвала охрану?
— Валяй, — смеюсь я. — Ты забыла, кто президент этой компании?
— Я ненавижу тебя, — выплевывает она.
— Хоть я прекрасно понимаю, что ты говоришь это абсолютно серьезно, также прекрасно понимаю, что ты в это не веришь.
Она обходит свой стол с ручкой в руке. Затем тычет концом в центр моей груди.
— Ты самый высокомерный, эгоцентричный, самовлюбленный…
— Мужчина, который когда-либо не занимался с тобой сексом?
Мы стоим лицом к лицу, наше дыхание прерывистое. Я протягиваю руку и убираю прядь волос с ее лица. Она вздрагивает, когда подушечка моего большого пальца касается ее щеки, но не двигается.
— Прикоснись ко мне еще раз. Я не против, — предупреждает она.
Наклонившись, чтобы наши глаза были на одном уровне, я ухмыляюсь.
— Я больше не играю в эти игры.
Ее зрачки расширяются достаточно, чтобы подтвердить мои подозрения.
— Каждый раз, когда я думал о тебе за последние пятнадцать лет, я корил себя за то, что затащил тебя в тот шкаф той ночью, — признаюсь я.
— Даже не сомневаюсь в этом.
— Да. И хочешь знать почему?
— Не особо.
— Ну, я все равно это скажу тебе, милая.
Она начинает возражать против ласкового обращения, но я прикладываю палец к ее губам, чтобы успокоить ее. Эмити настолько потрясена моей дерзостью, что ничего не говорит.
— Я снова и снова жалею, что не мог поцеловать тебя без всех наших друзей, ожидающих за дверью. Я бы хотел, чтобы это было где-нибудь в тихом месте, в другом месте, где мог бы потом сказать, как красиво ты выглядела, и как мне нравится твой желтый лак на ногтях, потому что он напоминает мне твои волосы в солнечном свете на пляже.
Я опускаю палец и наблюдаю, как она быстро и удивленно втягивает воздух.
— Знаю, что был мудаком. Я в некотором смысле предал тебя той ночью, и даже не осознавал этого, пока не начал
