детей тех национальностей, которые и подвергались резкой критике. Предстоял серьёзный разговор с его родителями. Этот случай нельзя было оставлять без внимания.
Закончив разговор с Марко, она опросила Бранимира и Рилинда для получения полной картины произошедшего, и пока дети обедали под присмотром нянечки, воспитательница сообщила все подробности инцидента заведующей детским садом.
Кошмар какой-то! — выдала та, выслушав подчинённую.
Заведующая достала личное дело Марко и прочитала информацию о его родителях.
Как меня достали эти мигранты, — лицо заведующей было хмурым.
Что, так всё плохо? — поинтересовалась воспитательница у начальницы.
Хорваты, — произнесла заведующая, так, чтобы её могла услышать только воспитательница.
Воспитательница молча кивнула, поняв всё без лишних подробностей.
Направьте родителей Марко ко мне, когда они придут забирать ребёнка, — произнесла заведующая, положив руки на папку с личным делом мальчика.
Воспитательница согласно кивнула и поднялась.
* * *
После дневного сна все дети сидели за столиками и ели печенье, запивая его молоком. Наступило время полдника, когда начинали приходить родители и забирать своих детей.
Пока все были заняты полдником, в группу вошла женщина, держащая за руку девочку, которая смотрела слишком уверенно и на детей, и на взрослых. Такой взгляд бывает либо у избалованных детей, либо у тех детей, кого родители считают себе ровней и чересчур много придают значения их мнению. Всё это в один миг пронеслось в голове у воспитательницы, которая, увидев пришедших, поднялась со своего места и пошла им навстречу. Опустившись на корточки перед девочкой, она спросила ту, как её зовут. Та тут же уверено ответила, что её зовут Властой. Рилинд, поднявший глаза на голоса, взглянул на Власту и на мгновение забыл, где он и чем занят. Девочка сияла. Глаза Рилинда загорелись, сердечко гулко застучало, он подумал: «Ух ты! Вот бы она пришла в нашу группу!» Тут его глаза и глаза Власты встретились. Какое-то время они смотрели друг на друга, потом Рилинд отвёл взгляд. Рилинд взглянул на недоеденное печенье. Потом его взгляд перешёл на кружку с молоком. Ах, да, он же полдничает… Тут он услышал, как мать Власты объясняет, что привела свою дочь для того, чтобы посмотреть на новую группу, куда она придёт уже завтра. Рилинд мысленно пришёл в восторг, но тут же себя одёрнул: он мог привлечь к себе ненужное внимание взрослых. Рилинд решительно отпил молока из стакана и откусил печенье. Он слышал, как новенькие стали прощаться с воспитателем, но не обернулся.
Вечером, уже дома, он ничего не сказал о сияющей Власте, но зато рассказал маме об инциденте с Марко. По мере того, как Рилинд рассказывал, лицо Ерты стало покрываться красными пятнами, и Рилинд понял, что она рассердилась.
— И что же было дальше? — поинтересовалась она у Рилинда.
Не знаю, — пожал плечами тот. — Я видел, как воспитательница куда-то увела Марко вместе с родителями.
Куда?
Не знаю, — пожал плечами Рилинд.
— Надеюсь, она отвела их к заведующей, — в голосе матери послышались мстительные нотки. — А потом что было?
Потом воспитательница вернулась к нам, — объяснил Рилинд.
Одна?
Одна.
Ладно. Надеюсь, заведующая объяснит родителям, что такое «хорошо», а что такое «плохо».
Мам, — позвал мать Рилинд через некоторое время.
Что? — мать оглянулась на него, перестав мыть посуду после ужина.
Почему Марко так говорил про тебя и папу?
Как, «так»? — помрачнела Ерта, прекрасно понимая, что имел в виду её сын.
Он сказал, что такие, как мы ничего не делаем. Но, ведь, это же неправда!
Неправда, — подтвердила Ерта.
Тогда, почему он так говорил? — не унимался мальчик.
Марко от кого-то услышал глупость и решил её повторить в садике. Вот и всё, — уклончиво ответила мать.
Ей совсем не хотелось посвящать своего пятилетнего сына в такие моменты суровой жизни, как национализм и нетерпимость. Он ещё успеет узнать, что к чему. Хотя, лучше бы он этого никогда не узнал!
На следующее утро, во вторник, Рилинд вновь был в своей группе и, с нетерпением всё время посматривал на дверь. Никто не сомневался, что он ждал Бранимира, собственно, так оно и было, но никто и не предполагал, что ещё с большим нетерпением он ждал новенькую Власту. Ему хотелось присмотреться к окутанной сиянием девочке, познакомиться с ней и даже подружиться. Быть может, они смогут поговорить о её сиянии и о том, что оно позволяет ей делать. Одного Рилинд не знал, как лучше её начать расспрашивать. Не спросишь же её напрямую! Кроме того, если она своего сияния не видит и не знает о том, что она может делать что-то особенное, то тогда он окажется в ужасно глупом положении.
Размышления Рилинда прервались с приходом Бранимира. Они стали строить из кубиков город. Краем глаза Рилинд продолжал наблюдать за входной дверью. И, вот, девочка пришла и осталась в группе. Пришло время действовать. Выждав, когда воспитательница оставит Власту в покое, позволив ей самостоятельно выбирать себе занятие на утро, Рилинд встал с пола и направился к девочке.
Привет, — поздоровался он и почувствовал, как его сердце застучало быстрее.
Привет, — спокойно ответила Власта и посмотрела своими голубыми глазами в карие глаза Рилинда.
Если бы Рилинда спросили, что он при этом чувствовал, то он бы не смог описать свои ощущения, потому что не знал ничего о сканировании, но именно так она на него смотрела. Потом глаза её мигнули.
Ты новенькая? — он задал первый попавшийся вопрос, который пришёл в голову.
Ага, — ответила девочка. — Меня Власта зовут.
Я — Рилинд. Вон там мой друг Бранимир, — Рилинд показал пальцем. — Будем дружить? — набрался он смелости.
Будем, — Власта улыбнулась и было в этой улыбке какое-то особое знание.
Пойдём, я тебя познакомлю с Бранимиром, — Рилинд повёл за собой свою новую подругу.
Подойдя к всё ещё играющемуся на старом месте Бранимиру, Рилинд отвлёк своего друга от игры:
Это Власта, — представил он девочку Бранимиру. — Она будет с нами играть.
Теперь в их игрушечном городе появились новые элементы — люди, за управление которыми
