и я превратилась в ее конфидентку. Мама делилась со мной всем. Но если ей не нравился мой ответ, она взрывалась, говорила, что я специально так веду себя, и напоминала о проступках, которые я совершила в четыре года. Я впала в глубокую депрессию и страдала от одиночества, особенно после развода родителей… По сути, мамы просто не было рядом…
Я знаю, что она любила меня, но она была такой жестокой. Она просто была жестокой. И я вижу это в себе. Иногда думаю: «Ого, откуда это во мне?» Это качество не исчезает. Я должна активно работать над собой, чтобы измениться.
Я все еще злюсь на нее, но хочу преодолеть это. Я хочу успокоить свой гнев и горе, но они слишком искажены. Я все время думаю: «Нет, я должна ненавидеть ее. Нет, я должна любить ее».
Как и Лауре, 25-летней Джульет пришлось преодолеть свое неоднозначное отношение к семье, прежде чем принять утрату матери, которая умерла, когда девушке было 17 лет. Будучи младшей из семи детей, Джульет росла с родителями-алкоголиками. Она всегда защищала мать и после похорон сама почти на семь лет пристрастилась к алкоголю в попытке заглушить чувства. В 23 года Джульет поняла, что зашла в тупик. «Я загнала себя в угол», – признается она. Ее старшая сестра работала в Обществе анонимных алкоголиков, и Джульет решила вступить в него. Когда она пришла в себя, семь лет чувств нахлынули на нее, и она начала скорбеть по матери. Но в первую очередь ей пришлось преодолеть желание игнорировать свои эмоции, которое ей всегда внушали родители, и канонизировать умершую мать.
Сейчас я злюсь на свою мать, и это странно. Когда я пришла к психологу и впервые рассказала об этом, я говорила шепотом. Психолог спросил: «Почему ты шепчешь?» – и я ответила: «Потому что не должна говорить об этом». Я росла, держа многое в тайне. Мне всегда приходилось скрывать свои эмоции и притворяться. Теперь я поняла, что моя мать отчасти была причиной болезни семьи – алкоголизма. И я так злюсь на нее. Черт, я нуждалась в матери, нуждалась в близком человеке. Но как только я начинаю злиться, тут же хочу защитить ее. Я все время чувствую внутренний конфликт: «Нет, она была очень хорошей и все время старалась для нас». Вот что я чувствую, когда думаю о матери. Конфликт. И мне это не нравится.
Мать, которая жестоко обращалась со своей дочерью в физическом, сексуальном или эмоциональном плане, подрывает ее здоровое чувство «Я», способность доверять, уверенность в собственной безопасности и отношение к миру как к значимому месту. Переживание горя после смерти жестокой матери – попытка дочери вернуть как можно больше того, что у нее отняли. Это не обнуляет жестокое обращение и не означает, что дочь скучает по матери, но не всегда связано с ощущением печали. Смысл данного процесса – отпустить и освободиться.
«Какая-то часть меня не грустит из-за того, что мама умерла, потому что я знаю, что теперь она очень счастлива, – говорит Донна, чья мать покончила с собой три года назад. – Она страдала от огромной боли в спине и животе всю жизнь, а затем от алкоголизма. Внешне всегда казалась счастливой, но глубоко внутри пряталась маленькая девочка, которая стояла на коленях, плакала и мечтала, чтобы о ней кто-то позаботился. Мама нуждалась в любви. Наверное, именно поэтому наши отношения были такими тесными. Я всегда обнимала ее и говорила, что люблю ее, готовила для нее обед и вела из спальни в ванную, когда ее тошнило».
«Через несколько месяцев после ее смерти я не могла припомнить ничего хорошего о ней, – продолжает Донна. – Я не помнила никаких хороших поступков или добрых качеств. Но я знаю, что моя мать сделала много хороших дел. Как только внутренний туман рассеялся, я смогла ухватить то, что было перед моим носом, понять, что это и почему оно вызывает такие ощущения. Смерть матери буквально освободила меня. Я обрела свободу и могу делать то, что не могла делать раньше».
Когда жестокая мать умирает или уходит из семьи, шансы дочери на примирение исчезают. Пока мать жива, возможность воссоединения сохраняется, какой бы хрупкой она ни была. Для дочери, которая цепляется за надежду, что ее мать извинится, поговорит лично или компенсирует потерянные годы, ушедшая возможность – еще одна утрата, которую нужно признать и принять. Ее мать никогда не извинится. Никогда не бросит пить. Никогда не обратится к психологу. Не станет матерью, которой она никогда не была. Но при этом она никогда больше не причинит боли своей дочери.
Все начинается заново
Несколько раз в году по утрам я испытывала острое желание залезть обратно под одеяло и спрятаться от всех. В эти дни календарь становился моим врагом. Первым днем было десятое июля, день свадьбы моих родителей, за которым следовало двенадцатое июля, день смерти моей матери. Затем, девятнадцатого сентября, наступал ее день рождения, после чего я получала короткую передышку перед сезоном зимних праздников. Через месяц, пока я пыталась понять, как переделать римский календарь, чтобы катапультироваться из октября в январь, магазины и супермаркеты украшали витрины, напоминая мне, что в этом году снова ничего не изменится и что любой День благодарения я буду проводить с друзьями в Калифорнии, за 4000 километров от места, которое в своих снах до сих пор считала домом.
Я притворялась, что эти дни ничего не значат, даже поначалу пыталась игнорировать их, но внутренний календарь мешал просто закрыть глаза. 32-летняя Айлин, чья мать умерла, когда ей было три года, написала мне о своей огромной печали, которая всегда охватывает ее при виде заката. Она избегала закатов большую часть своей жизни. Но однажды по пути домой решила все-таки посмотреть закат и прочувствовать свои эмоции. Тогда Айлин вспомнила, что после смерти матери она часто убегала из дома отца перед ужином и садилась на обочине дороги, наблюдая за уходящим солнцем и ожидая, что мама придет и заберет ее домой. Осознав эту связь, Айлин решила отметить важное событие в своем календаре – и обнаружила, что день, в который она решилась посмотреть закат, был днем рождения ее матери.
Некоторые дни или определенное время дня, недели или года могут выступать в роли циклических триггеров, воскрешающих реакцию горя. Праздники, потрясения и чувственные напоминания тоже могут вызывать былые чувства. Тереза Рандо называет их реакциями STUG, то есть реакциями поздних
