и коротко хрюкнул.
Причём что-то похожее я уже слышал от другого древнего чудовища:
– Х-р-р-р-р. Хамои-Хайо.
Сьюн уже открыла рот, чтобы перевести, но я быстро сказал:
– Не надо переводить. Я понял.
– Ты не слишком мудр, смертный, – всё равно перевела Сьюн.
– Если я тупой, то пусть он сам скажет, как я могу стать равным ему, чтобы он соизволил со мной поговорить.
Крот склонил слепую голову набок и опять захрюкал.
– Землерой говорит, что уже дал тебе подсказку, но ты не слишком мудр.
Я нахмурился.
У меня не было времени спорить или злиться на этого древнего засранца. Надо было быстро решить его загадку. Что он там мне хрюкал? Что во мне много духовного опыта, который копится с тех пор, как я получил шестую высоту…
– Киро, что делать будем? – заволновалась Сьюн, оглядывая арену. – Скоро надо будет уходить.
Она, конечно, была права.
Пятеро судей вместе с директором, которых я вырубил и обездвижил, скоро придут в себя. Их контролировала Люче, но против таких сильных магов надолго её всё равно не хватит.
Ещё и Буф пропал. Я очень надеялся, что он не сгинул в море вместе с Занозой Кинни. Хотя такого, как он, вряд ли в море утопишь. Скорее, оно само высохнет, чем в нём утонет Буф Такес.
Оглядев арену, учеников, судей за Охранным рубежом и трёх кротов, мой взгляд остановился на сосредоточенной роже Снеча.
Если он с нами заодно, то не откажет мне в ещё одной маленькой услуге.
У меня возникла идея насчёт загадки от чудовища.
Если не угадаю, то всё равно ничего не потеряю, а вот если угадаю…
– Снеч! – Я подскочил к сыну директора. – Эти монстры очень любят тебя. Они доверяют тебе. Сделай так, чтобы они поделились со мной духовным опытом.
Снеч открыл рот.
– Но… я… мы так не договаривались.
– Они ведь делятся опытом с учениками второго класса. Чем я хуже? Иначе мы никогда не узнаем, почему вырождается магия.
– Я не понимаю, как это связано, господин Нобу?
Я придавил его взглядом.
– Не надо понимать, господин Ю-Пен. Просто сделай. Мы ведь тут все рискнули. И ты тоже. Всё происходит на глазах у судей за Охранным рубежом, и, если мы потерпим неудачу, то тебе придётся отвечать. Ты ведь предал весь Судейский Совет. За такое по голове не погладят.
На бледном и вспотевшем лице Снеча отразилась внутренняя борьба.
Он покосился на отца, всё ещё лежащего без сознания и скованного Теневыми путами, затем – на остальных судей, после чего перевёл взгляд на Хама и неожиданно спросил:
– Это твой?
– Мой, – кивнул я.
– Он любит и уважает тебя.
– Я его тоже.
Снеч заглянул мне в глаза, будто проверяя, сказал ли я правду.
Не знаю, что именно зоолог там разглядел, но его внутренняя борьба оборвалась.
– Ладно, – наконец согласился он. – Я попрошу Копателей наградить ещё одного достойного. Они доверяют моему выбору. Только поклониться не забудь.
Он ухватил меня за плечо и подтолкнул к двух монстрам, которых охранял.
Снеч ничего им не сказал – языка чудовищ, как Сьюн, он не знал, а общался с ними совсем иначе. Для него эти твари были, как дети, и общался он с ними с самого рождения. С его рождения, конечно.
Парень поклонился кротам и показал на меня.
Я тоже поклонился. Настолько учтиво, насколько умел.
Оба чудовища обступили меня, коснулись щупальцами моей головы и втянули ноздрями воздух (кажется, я скоро начну к этому привыкать), ну а потом, без какого-либо предупреждения, монстры начали одаривать меня духовным опытом.
Такое я уже видел, когда Хам делал то же самое на вершине вулкана.
И теперь это происходило снова.
Вокруг чудовищ закрутились потоки жидкой ауры, и мерцающие ручьи потянулись ко мне, окутали прохладой и отдали часть своей силы. Сейчас новую высоту я не получал, поэтому всё произошло не так, как было с драконом, но ощущение эйфории и прилива сил обрушилось такое же.
Я стоял посреди арены и ощущал на себе множество взглядов: на меня смотрели ученики и судьи, смотрел Хам, смотрели Сьюн, Люче, Снеч и даже Землерой.
Когда передача великого духовного опыта завершилась, и кроты отошли от меня, я еле удержался на ногах – земля ушла из-под ног.
– Киро… я не понимаю… зачем ты это сделал? – тихо спросила Сьюн, не сводя с меня глаз.
– Сейчас увидишь.
Я точно знал, что разгадал загадку Землероя, а он уже ждал, когда я снова подойду к нему.
Встав перед монстром, я вытянул правую руку, а Землерой склонил голову и снова коснулся меня щупальцами. На этот раз ему хватило лишь скользнуть по моей ладони, чтобы понять, что мы теперь равны.
– Киро, что происходит? – всё больше волновалась Сьюн.
– Просто переводи, – коротко ответил я.
Монстр не стал убирать щупальца от моей руки.
Он захрюкал, и вот теперь я услышал то, что нужно.
– Поздравляю тебя, рыцарь. Ты получил сверхопыт, до которого тебе оставалось совсем немного.
Переведя это, Сьюн прикрыла рот ладонью и с восторгом взглянула на меня. В её глазах появились слёзы.
– Неужели…
– Не отвлекайся, – прошептал я.
Она закивала и продолжила переводить:
– Теперь твой духовный опыт равен духовному опыту древнего чудовища. Это сверхопыт, выше которого ни в одном из миров не бывает. Тем самым ты стал равен мне, рыцарь по имени Чёрный Дракон. А значит, я поговорю с тобой.
Губы Белой Совы дрожали, когда она всё это переводила, да и у меня самого сердце колотилось, и мороз охватывал кожу.
Я теснее прикоснулся к щупальцу крота и спросил:
– Когда-то я носил половину метки райфу. Мой род называли Мертвецами. Здесь тысячи таких же магов. Магия вырождается. Почему так происходит? Возможно ли это остановить?
Монстр выслушал меня и задумался.
Вот теперь я его не торопил. Ответ мне был важен, как и целым двум мирам, в которых начала вырождаться магия.
– У меня есть ответ на этот вопрос, – снова начала переводить Сьюн хрюканье монстра. – Во все миры, кроме первого, магия принесена искусственно. Она не рождена здесь, а существует благодаря тому, что её подарили древние чудовища. Но и для них эти миры не родные. Чудовища иссякают, магия вырождается, и метки истончаются в самых древних родах магов, что получили райфу одними из первых. Чтобы поддержать существование магии, нужна смена чудовищ, их обновление.
Я задумался.
– То есть нужно перенести сюда новых чудовищ из первого мира?
– Да. Без этого магия продолжит вырождаться, пока сила чудовищ не иссякнет полностью. Потом магии не станет
