Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
спеша ускорять ход.
И щуря глаза: двор перед кампусом хорошо освещен. А “гнилушка” — артефакт хоть на самом деле и неплохой, но, как и все артефакты этого класса, обостряет чувствительность глаз к искусственному свету.
Сейчас нырну с главной аллеи на какую-нибудь боковую дорожку, станет легче, а в глубине парка — и вовсе легко.
Бегать можно, конечно, и на университетской спортивной площадке — она отлично оборудована и освещена, и снег там регулярно убирают. Но зачем? Парк здесь обширный и ухоженный, и там уж точно не столкнешься с таким же зимним спортсменом. А если столкнешься — на первой же развилке нырнул в сторону, и адью, дорогой нежеланный спутник.
Ну, и вообще… Зимой в Олерон-сюр-Марн красиво. Даже в темном парке.
Это, пожалуй, примиряло меня с существованием такого понятия, как “зимнее утро”.
Подсвеченные “гнилушкой” неровности рельефа в виде кустов, деревьев и бордюров, мягкое буханье беговых кроссовок в плитки дорожки, звук собственного дыхания в ушах и — одиночество. Полное, тотальное, беспросветное одиночество, как будто на всей этой планете я одна.
Недовольное бухтение на весь мир постепенно стихало, настроение выравнивалось, а в голове наконец-то обживалась благословенная тишина.
Хорошо!
Когда за поворотом в глаза бросилось что-то лежащее поперек дорожки, первой моей мыслью было: “Ветер. Дерево повалил”.
Второй — “Это же Олерон-сюр-Марн, здесь ветер деревья не валит! Наверное, трухлявое, само рухну…”
Вот только откуда в ухоженном парке императорской академии трухлявые деревья.
Я остановилась.
Мне вовсе не хотелось туда идти.
Мне хотелось сдать назад, свернуть в ближайший боковой отнорок тропы, а лучше — и всю утреннюю пробежку свернуть, вернуться в уютную, безопасную комнату кампуса…
Я мягко сделала шаг вперед. Крохотный, плавный шажок.
Вот сейчас я подойду, посмотрю что это, и сама над собой посмеюсь. Паникерша. Параноик вселенского масштаба. Там ничего страшного, вот увидишь.
Шаг. Еще шаг. Давай, не трусь.
В десяти шагах от препятствия я остановилась. Потому что стало отчетливо ясно, что это не дерево. Не бывает деревьев в человеческой одежде.
Приличный человек в такой ситуации, не раздумывая, бросился бы к лежащему.
А я стояла и думала — может, всё-таки сбежать?
Зрелище мне категорически не нравилось. И желания броситься на помощь к упавшему человеку оно не вызывало.
Но…
Но я выбрала свой путь. Служить праву.
И, нащупав в кармане куртки среди разной мелочевки вытянутую блесну “дамского стража”, я шагнула вперед.
Если этот, который лежит впереди, попробует вскочить и напасть на меня — ему не поздоровится. “Дамский страж” на короткой дистанции ослепит и оглушит его с гарантией, а я успею удрать.
До лежащего осталось пять шагов. Три. Один.
Не вскочил. Не напал.
Не вскочила и не напала — на земле лежала девушка, и даже в гнилушном зеленом свете я узнала знакомые черты.
Торопливо бухнулась на колени, стараясь не повредить, не потревожить положения тела, бросилась щупать пульс — на ледяном запястье, на холодной шее Луизы Бернар.
Твою ж мать…
Шельма! Шельма, шельма, шельма!
Ну, почему именно я ее нашла?
Бросить! Сбежать! Ей все равно уже не помочь, живые люди такими… такими застывшими, одеревеневшими не бывают!
Кассандр-р-ра, чтоб тебя!
Мысленно отвесив затрещину трусливой паникерше внутри себя, вырвавшейся из-под контроля и занявшей меня всю, я с трудом затолкнула ее в законный угол сознания, и взяла себя в руки.
По крайней мере, в голове появились какие-то мысли кроме “Вляпалась! Как же я вляпалась, ежом тебя по хребту!”.
И первая же мысль была — вот какого я не беру с собой на пробежку связь? Теперь нужно срочно бежать искать, откуда позвонить в полицию. А потом как-то вернуться в темноте на то место, где я наткнулась на труп!
Поднявшись с колен на корточки, я выгребла на перчатку все, что было в кармане.
Фонарик — немудрящий, но надежный “удильщик” — нашелся среди прочего барахла и послушно активировался сжатием.
Луч света ударил из артефакта, залил лицо Луизы лазурно-голубым.
Передернувшись всем телом — это я от холода и от столкновения “удильщика” с “гнилушкой”, да-да, а вовсе не от жути! — стараясь не смотреть на лежащую на ледяной земле Луизу, я поковырялась в настройках фонарика. Концентрированный луч послушно рассеялся до голубоватого облака. Надеюсь, так его будет видно лучше!
И, установив высоту, максимальную из доступного, я встала и разжала ладонь. “Удильщик”, раздувшись уродливой зубастой рыбиной (ну и дизайн, а ведь когда покупала артефакт — он мне нравился, кто бы мог подумать!!), плавно взлетел чуть выше моего лица, покачнулся, и замер, левитируя на точке привязки.
На пару часов его хватит, но я надеюсь, что за Бернар приедут раньше.
Передернулась еще раз — в этот раз точно от холода — я повертела головой.
Кампус — там, главный корпус — правее, а главные ворота — напротив главного корпуса. Мне — туда. Там сторожка с охранником и телефоном.
-
В привратницкой было тепло, даже жарко, и людно. В тесное помещение набилась толпа незнакомого народу, все галдят, о чем-то разговаривают… Убийство на территории Высшей академии права — событие нерядовое.
— Мадемуазель Морель, расскажите еще раз, как всё было.
Следователь усат, обстоятелен и участлив. Веры, кстати, этому участью нет ни на сантим: слишком уж много холода таится за этим показным участием.
Кружка чая, сунутая мне в руки месье Дьяби, дежурным охранником, весьма кстати: несмотря на то, что в привратницкой тепло, у меня стучат зубы.
Я, кстати, совершенно не нервничаю. Состояние отстраненное, все вокруг происходит как бы слегка за стеклом, не задевая меня.
А что зубы стучат… Ну, стучат и стучат. Значит, им надо. Значит, стресс так выходит.
Правда, чай пить не очень получается — но он все равно слишком крепкий, слишком горячий для меня. И сахара слишком много, не чай, а
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
