образовательная программа Бориса Немцова», которая в 2023 году получила аккредитацию Карлова университета, крупнейшего вуза Чехии. От идеи до аккредитации прошло больше двух лет. За это время началась война с Украиной — и оправданный всплеск недоверия (если не сказать более резких слов) к россиянам, выразившийся в ужесточении визовой политики и нежелании сотрудничества с гражданами России. Тем не менее философский факультет Карлова университета не заморозил процесс сертификации программы, а мой главный партнер, чешский историк-русист Марек Пригода, не проявил ни тени колебания в намерении довести дело до конца, даже несмотря на критические публикации в чешских медиа и отсутствие у меня формального академического бэкграунда для администрирования таких программ. В магистратуре преподают российские ученые, чешские, американские и израильские профессора. Наши курсы пользуются популярностью и среди студентов других программ, особенно те из них, которые преподаются на английском. Магистратура — это возможность для студентов участвовать в европейской программе обмена Erasmus+, то есть учиться один или два семестра в другом университете. Мы стали партнером Стэнфордского центра демократии, развития и верховенства права по программе US-Russia Forum, которая предполагает совместную работу наших и американских студентов над исследовательскими проектами и ежегодную конференцию. Первая такая конференция прошла в Праге в конце марта в 2024 году. Аккредитованная магистратура — это проект не на один год, а минимум на десятилетие из-за ее институционального статуса. Раньше наш с Олей горизонт планирования был год-два. Теперь же мы думаем и прорабатываем сценарии на пять лет вперед, а в последнем разговоре всплыла цифра 20 лет. Такие горизонты нетипичны для россиян, но так меняется мировосприятие за много лет жизни в Европе. Здесь это принято и даже поощряется. Наши проекты тоже становятся долгосрочными. Например, для нас не стоял вопрос, имеет ли смысл потратить год на исследование сообщества российских бизнесменов за рубежом, чтобы анонсировать создание Venture for Democracy — инвестиционного фонда, который будет вкладываться в инновационные глобальные бизнесы эмигрировавших россиян и белорусов, не связанных с путинско-лукашенковским режимом. Мы будем рассматривать и стартапы граждан других постсоветских стран. Часть доходов от этих инвестиций будет направляться на поддержку гражданского общества России. В венчуре доходы появляются спустя минимум три года, но нас это не смущает. Как не смущают оригинальность идеи и периодические реплики в духе «у вас нет опыта». Наша философия — мечтать и не бояться, учиться и находить партнеров. Думаю, это еще одна причина долгой по российским меркам работы Фонда Немцова.
Мечтать и не бояться | Wilson Center
April 10, 2024 04:57
Сергей Шелин - Про то, что сейчас не стоит себя обманывать и... | Facebook
Про то, что сейчас не стоит себя обманывать и изображать борьбу с путинизмом через приходы на очередные путинские выборы. Сейчас время думать и выбираться из моральной ямы. Re:Russia в порядке дискуссии публикует расширенную русскоязычную версию моей статьи про это в RussiaPost. Воспроизвожу здесь добавочную главу, которую написал для этой публикации. Ссылки на телеграм и на полный текст расширенной статьи - в первых двух комментариях. "... Демократическая оппозиция сейчас отброшена назад не только из-за тоталитарной мутации режима, но и из-за собственной застарелой неспособности сформулировать стратегию. Вместо этого она опять погрузилась в выборную суету. Это явно не соответствует реалиям. Оппозиционные настроения в России не умерли и могут усилиться. Но играть с режимом на его поле и по его календарю — бесперспективное занятие что внутри России, что извне. Возникнет принципиально новая повестка. Но путь к ней не может быть коротким. Легализм как оппозиционная стратегия исчерпал себя еще в 2020-м. С тех пор потеряла смысл уже не только ставка на «выборы», но и надежда добиться хоть чего-то в казенных судах и контрольных инстанциях или сыграть на противоречиях внутри властной машины. Режим повернулся к обществу тоталитарным лицом, и надо исходить из этого факта. Если исключить военные бунты пригожинского типа и другие разновидности верхушечных путчей, то рассчитывать на скорый распад режима нет причин. Изгнанный из России оппозиционный актив не знает, к чему призвать страну. Но печальнее то, что сама страна никакие призывы выслушивать сейчас не готова. Настроения среди тех в России, кто не приемлет путинскую систему, иначе как параличом воли не назовешь. Обращения к таким старым практикам, как подпольная или диссидентская деятельность, очень редки, и это не случайно. Современные техники слежки довольно легко выявляют подпольщиков, а с диссидентами режим расправляется гораздо круче, чем при Брежневе. Но главная причина лежит глубже. Несмотря на свою сравнительную многочисленность внутри России, люди, осуждающие происходящее, разъединены и запуганы. И, как правило, избегают проявлений солидарности с единомышленниками, даже и самой немудреной — корпоративной. Подвергшиеся гонениям не могут рассчитывать ни на коллективную защиту собратьев по профессии, ни на заступничество учреждения, в котором трудились. В широком ходу оправдательные шаблоны, подводящие базу под сотрудничество с режимом в преследовании инакомыслящих — мол, надо «спасти школу», «спасти университет», «спасти театр» и т.п. Популярность таких объяснений и их убедительность для части жертв говорят о том, насколько глубок кризис. Без солидарности, без готовности чем-то пожертвовать и что-то «не спасти» любая гражданская активность невозможна. Какие конкретные формы она примет, предсказать нельзя, но ее возрождение возможно только на этом пути. Правда, оставшиеся в России интеллектуалы часто утешают друг друга якобы опирающимися на политологическую науку рассуждениями о том, что гражданская активность сейчас и не нужна. Ведь автократов смещают сверху или же они, наконец, умирают сами. И только тогда открывается некое «окно возможностей». Но если общество в этот момент будет так же безмолвствовать, как сейчас, то «окно» откроется только для авантюристов пригожинского типа. Будем верить, что российское общество проснется раньше, чем развалится режим. Именно на этом этапе естественным порядком станет складываться новая оппозиционная повестка, и для нее понадобятся идеи. Их поставщиком в подобных случаях часто становится как раз заграничный оппозиционный актив. Например, ключевая для нынешней польской политики идея согласия с польско-украинскими границами, которые после Второй мировой войны продиктовал Сталин, и стратегического союза с Украиной против России сложилась в дискуссиях польской политической эмиграции еще в 1960-х годах. Российские антипутинцы либо сделают то, от чего уклонялись до сих пор, и сформулируют принципы построения новой России, либо сойдут с
