совершенно равнодушны были, а вот на человеческие «булки» слюни свои пускали. Руслан даже предупредительную табличку на забор приделал «ОСТОРОЖНО! ВО ДВОРЕ ГАВКАЮЩИЕ КРОКОДИЛЫ»! А по деревне слухи ходили, что однажды отдыхающие по соседству дачники бухали и, когда закуска у них закончилась, они залезли к Руслану в сад и никто их с тех пор и не видел, а доберманы три дня и три ночи есть не просили, да во дворе пыльными, мужскими гениталиями поигрывали.
Слива для Руслана была культовым фруктом, а точнее ЕДИНСТВЕННЫМ, так как другие фрукты он просто не признавал и считал их сладкими овощами. Односельчане даже посмеивались над ним, иронично дразня его «сливовым королём», а он лишь отшучивался, говоря, что если бы он родился не Русланом, а Белоснежкой, то никогда бы не отравился яблоком. А вот сливу бы сожрал, даже если бы знал, что она отравлена.
Каждый год Руслан варил из слив густое, ароматное повидло и считал его поистине ЦАРСКИМ лакомством. Даже само употребление этого лакомства в его исполнении выглядело как ритуал. А происходило это так…
Он аккуратно нарезал ломтиками свежеиспечённый горячий, с хрустящей корочкой, хлеб, наливал в пол-литровую кружку парное коровье молоко, намазывал густое сливовое повидло на горбушечку и, прикрыв от удовольствия глаза, постанывая, жадно впивался ртом в это райское кушанье.
Самое удивительное было в том, что оно не приедалось, и Руслан наслаждался им всю зиму, вплоть до весны. А когда наступало лето, он забрасывал все свои бытовые дела и полностью посвящал себя сливовому саду.
Целыми днями, с утра и до вечера, он с таким трепетом и любовью холил и лелеял свои сливы, что однажды терпение Людмилы лопнуло, она не выдержала и спустила с «цепи» свою взбесившуюся ревность на этих сливовых «сучек», постоянно соблазняющих её мужика.
Долго она в истерике била «соперницу» по веткам, пинала ногами деревья по стволам, срывала самые сочные красивые плоды и выбрасывала их за забор подальше от своего дома. А когда окончательно выбилась из сил, ушла на сеновал и прорыдала там всю ночь.
Целый месяц Людмила наказывала мужа «постелью», объявив ему сексуальную забастовку, а Руслан воспользовался этим свободным временем и, полностью посвятив себя любимой сливе, собрал за этот месяц весь урожай и наварил с него сто банок повидла.
Наглядно убедившись в том, что жёсткие меры «наказания» ещё больше сближают мужа со сливой, она решила сменить тактику и вернуть мужа хитростью.
Объявив мужу перемирие, Людмила приготовила вкусный, горячий ужин, налила в праздничные фужеры холодного самогона, одела нарядный сарафан, запалила камин, зажгла свечи. Выпив с мужем на брудершафт за любовь, за сливу и за любовь к сливе, Людмила затащила пьяного и сытого Руслана в постель и «вытрахала» его изголодавшее по сексу тело до изнеможения.
Ночью, когда Руслан крепко спал, Людмила вылила в реку поочерёдно из всех банок повидло и, заполнив их своими горькими, бабьими слезами, составила их обратно в погреб и легла спать, как ни в чём не бывало.
Утром проснулся Руслан, глядь, а вместо повидла во всех банках горькие женские слёзы. Обезумел Руслан от горя, да и утопил в этих слезах Людмилу.
Для деревенских девок эта семейная драма стала трагическим уроком, напомнившим простую истину: что ни в коем случае НЕЛЬЗЯ лишать мужа ЛЮБИМОГО ТЕЛА, и уж тем более — ЛЮБИМОГО ДЕЛА!
А Руслан никакого уголовного наказания за утопленную Людмилу и съеденных собаками дачников так и не понёс в связи с тем, что сам являлся по долгу службы единственным участковым во всей округе и никаких заявлений от родственников пострадавших к нему не поступало.
Да и жители местные за его поступок, в общем-то, Руслана не осуждали, так как сами таили обиду на Людмилу. Ведь от повидла в реке вода такой сладкой стала, что у многих людей жопы от этого слиплись, из-за чего пришлось потом везти их к фельдшеру и клизмы им из редьки ставить.
ПРИНЦ НА «ГОРОШИНЕ»
Жил-был принц. Всё у него было хорошо. Хорошо с деньгами, хорошо с принцессами. Но, особенно хорошо у него было с едой! «Стол» принца ломился от изысканных заморских деликатесных яств. Вследствие чего, хорошим у принца был и «стул». А главное — стабильным.
Вот только сидеть он не мог ни на стуле, ни на троне. А причиной тому был ГЕМОРРОЙ проклятущий. Хоть и был он не очень-то и большой, примерно, с горошину.
Конечно, изнеженному с детства, принцу он мешал полноценно жить. Ни на коне верхом проехать, ни с удочкой на бережку посидеть. И сколько бы ему под попу мягких подушек на трон слуги не подкладывали, он всё равно, чувствовал свою «горошину» и ёрзал постоянно сидя на троне.
Подданные его возню воспринимали болезненно и принимали на свой счёт. Мол, НЕИНТЕРЕСНЫ МЫ ДЛЯ ПРИНЦА И СКУЧНЫ.
От этого же страдала и его политическая карьера. Никто не хотел с ним сидеть за одним столом переговоров, подозревая, будто он что-то скрывает и затевает против них, ёрзая на «пятой точке». Да и сам он понимал, что так в «принцах» и засидится и что не видать ему короны и скипетра власти, пока он не избавится от этой напасти.
Твёрдо решив избавиться от недуга, принц обратился за помощью к заморскому лекарю. Ну, не к своему же, с таким деликатным вопросом обращаться… Земля моментально слухами заполнится и не видать ему тогда уважения и не избежать насмешек по этому поводу, — подумал принц и отправился за тридевять земель в тридесятое королевство.
Прибыв инкогнито в одну заморскую и очень известную клинику, принц как смог объяснил тамошним «ЭСКУЛАПАМ» о своём решении отрезать от себя эту «горошину судьбы», подкрепляя свои слова пантомимой «ножницы и горошина». В общем, для пущей убедительности «объяснил на пальцах».
Операция была проведена на высшем уровне и через месяц реабилитационно-профилактических мероприятий, элитную заморскую клинику, покинул уже не принц, а… принцесса.
К сожалению, а может быть и к счастью, принц, не смог на «ломаном» заморском языке, и на языке жестов, точно объяснить суть своей проблемы и лекарь, квалифицированно провёл операцию по смене пола. А вот геморрой покинул «операционную» целым и невредимым.
Так и просидела принцесса на «горошине» всю свою оставшуюся жизнь, до глубокой старости.
МЯУКАЮЩИЙ ЗАЯЦ
Перелюбив весной в лесу всех местных зайчих, ненасытный и любвеобильный заяц, в скором времени, столкнулся с физиологически неразрешимой проблемой, связанной с его половой потребностью и
