виду. Кадий Абдуррахман – очень способный и умный человек, к сожалению, нередко вынужденный полагаться на своих никуда не годных помощников. Но у нас имеются кое-какие мысли о том, как изловить душителя, и я уверен вместе мы поймаем его!
Тут купец Рахматулло запнулся, взглянув пристальнее в бездонные, печальные глаза вдовы.
– Я ждала тебя, – повторила Адолат.
6
На следующий день купец Рахматулло поднялся ранним утром, проспав всего пару часов. Едва встав с постели, он немедленно написал несколько писем, а затем отнёс их своим землякам-бухарцам, остановившимся в одном из караван-сараев, и, выбрав из них, тех, кто сегодня собирался тронуться в обратный путь, в Благородную Бухару, вручил им эти письма и предупредил о том, кому их следует передать лично в руки. Затем на обратном пути из караван-сарая купец Рахматулло заглянул в канцелярию-казихану к почтенному Абдуррахману.
– Мир тебе, бухарец, – поприветствовал его судья, снова не отрывая головы от бумажных свитков
– Мир светочу ислама! – отозвался купец. – Я тут ночью подумал об одной вещи. Надо бы поискать того мальчика-водоноса, которые передал мне слова делийского купца. Наверняка, мальчишка запомнил его лицо или хотя бы какую-нибудь примету.
– Надо бы поискать, – согласился Абдуррахман, старательно выводя буквы каламом. – Да только, где его теперь сыщешь. Ты знаешь, сколько в Самарканде этих мальчиков- водоносов, особенно сейчас, когда город, хоть и сорокадневная жара, именуемая чилля, уже и спала, просто погибает без свежей, прохладной воды. Вдобавок многие из них приходят в Самарканд из окрестных кишлаков, а, распродав драгоценное содержимое своих глиняных сосудов, возвращаются назад .. Но ты, бухарец, мог бы описать мне его приметы, – приободрил кадий Рахматулло. – А я уж скажу своим стражникам.
Назвав судье приметы юного водоноса, Рахматулло добавил:
– И хорошо было бы ещё разузнать о человеке по имени Сардор, том самом, который задержал меня вчерах в харчевне своими разговорами.
– Ну, уж, – вкрадчиво заметил кадий Абдуррахман. – Сардора я знаю, он и в самом деле почтенный вдовец, только чуточку болтливый. Я сам был приглашён на свадьбу его дочери! Сейчас почтенный Сардор немного остепенился, а в молодости ллюбил погулять, покутить, и денежки у него водились, – предался воспоминаниям блюститель шариата и пояснил: – Когда- то Сардор торговал благовониями…
– Благовониями? – заинтересованно переспросил бухарский купец. – А благовония приходят к нам их Хиндустана? Значит, он вполне мог бывать и там и…
– Послушай, бухарец, – немного сердито перебил его кадий. – Я вижу, ты очень скоро начнёшь подозревать собственную тень! К тому же, ты сам утверждал, будто Сардор, был с тобой в харчевне… Когда же он мог убить этого хиндустанца? Ведаешь ли, почтенный Рахматулло, я ведь тоже не сижу, сложа руки! Сегодня с утра вызвал к себе старейшин тех махаллей, в которых произошли убийства, ну и вид у них был, когда их сегодня подняли с постелей ещё до восхода солнца по моему повелению! – не без удовольствия похвалился он. – А вот от моего мирзы Тахира, так я ничего и не добился, так и не узнал, кто принёс в канцелярию этот богомерзкий свиток, написанный от имени богини Кали! И неудивительно, потому что вчера в присутствии было много народу, и стояла такая толчея! Сегодня выдался первый день, когда посетителей стало меньше. Люди уже принялись готовиться к празднику жертвы, и решили оставить судебные тяжбы на потом, – объяснил кадий, намекая Рахматулло, что устал за эти дни.
– К сожалению, убийца не будет ждать конца праздника, – проронил в ответ тот.
– Не будет, – вынужденно согласился с ним кадий. – Но я рассчитываю, что мы схватим его раньше!
7
Поговорив с Абдуррахманом, купец Рахматулло вернулся в дом вдовы, пообедал, а затем прилёг отдохнуть на кошме и не заметил, как сам уснул на пару часов. Пробудившись, он вспомнил, что у него сегодня должна быть ещё одна встреча и отправился в медресе Улугбека – поговорить с Шерзодом. В медресе он застал переполох.
– Что стряслось, о, мужи, идущие по стезе ислама? – окликнул он нескольких бездумно суетившихся слушателей
– Беда, беда, почтенный! – в ужасе заговорил один из них. – Часа три назад неизвестный проник в медресе и убил одного из нас…
– Кого же? – переспросил в отчаянии Рахматулло. – Не Шерзода ли?!
– Откуда ты знаешь, незнакомец?! – в свою очередь задал вопрос студент со смесью любопытства и ужаса в голосе.
– Скажи, юноща, как это произошло? – произнёс Рахматулло, еле шевеля пересохшими губами. – Как этому душегубу удалось убить Шерзода?! Ведь в вашем медресе, насколько я слышал от него, очень строгие порядки, и никому просто так войти в вашу обитель невозможно?
– Всё так, как ты говоришь, – заверил купца слушатель медресе. – Стены нашей обители созданы, дабы держать нас в строгости и хранить нас в безопасности от соблазнов этого мира. – Но только не в дни праздника жертвы, клянусь Аллахом! Итак, сегодня Шерзод был в своей келье один…
– А почему один? – довольно резко оборвал студента купец Рахматулло. – Я немного знаком с вашими порядками, в каждой келье студенты живут по двое. Разве не так?
– Всё так, уважаемый, – подтвердил студент. – Но дело в том, что слушатель, деливший келью с Шерзодом, как видно, уже начал отмечать праздник жертвы и где-то загулял, не вернувшись в стены нашей обители в положенный срок. Вероятно, теперь беднягу просто выгонят, – тут юноша запнулся, и купец Рахматулло заметил, как того передёрнуло. – Но, всё же, это лучше, чем то, что случилось сегодня с нашим Шерзодом…
– Так что же случилось с Шерзодом? – подхватил бухарский купец. – Поведай мне, юноша, как он погиб, не таи ничего!
– Хорошо, почтенный, – кивнул в знак согласия слушатель медресе, хотя его всё ещё пробирал страх. – Итак, Шерзод был в своей комнате один, отдыхая после занятий. В это время в ворота постучалась какая-то пожилая женщина. Она сообщила привратнику, будто является тёткой Шерзода, приехала из другого города, и много лет не видела своего племянника, которым она очень гордится, и пришла поздравить его с наступающим праздником жертвы. Привратник указал ей путь к келье Шерзода. Женщина направилась туда, но очень скоро вернулась обратно. Мы все ещё удивились, что она так долго расписывала нам своё желание увидеть племянника, но встреча почему-то оказалась такой скоротечной! Да, эта поспешность нас удивила, и мы заглянули в келью к Шерзоду. Он лежал на полу возле своего ложа лицом вниз. В затылке у него зияла глубокая рана, – с трудом закончил свой рассказ слушатель медресе.
– А с чего вы решили, что это… была женщина? – спросил бухарский
