императора?
– У нас они в старину назывались князьями.
– А город Батурин?
– Этот город в то время был столицей, и там жил Мазепа.
– Я знаю, он был стар, и соблазнил малолетнюю дочку своего друга.
– Ему было 60, а ей – 16. Но на Украине шестнадцатилетние девушки тогда уже считались взрослыми, и их выдавали замуж.
– Так что – это неправда?
– Правда. Так вот, километрах в 20-ти от Батурина, прямо в поле, стоит Дворец. Его построил последний гетман Украины Кирилл Разумовский. Это был первый украинский университет. Но в нем так никто никогда и не учился.
– Почему?
– Русские цари считали, что украинцам не нужно учиться.
– Дворец в плохом состоянии?
– В плохом.
– А восстановить его можно?
– Нужно.
– Почему же не делают?
– Очень медленно делают. Рауль, я хочу вернуться к Востоку. Говорят, что жители Востока больше верят, понимают душу, хранят какие-то необыкновенные человеческие знания.
– Я тоже об этом читал.
– Так почему они живут хуже беспринципного Запада?
– Когда славянские страны упрекают западные в беспринципности, мне это странно слышать.
Я промолчала. Рауль был прав.
15
Глядя на Сару и Рауля, я все время думала: интересно, а какая семья у Франсуазы? Кроме того, меня удивило, что Сара ни разу ничего не сказала о сестре и матери. Может, просто было не к слову? Неужели жизнь оказалась справедливой и подарила дочерям счастливые семьи, где каждая из них прожила жизнь рядом с мужем? Интересно: любила ли Франсуаза всю жизнь Заура? И вообще, как она, практически всю жизнь, прожила без него?
Сара почему-то даже не говорила, где они жили с матерью, в каком районе, на какой улице.
Странная штука жизнь. Дарит любовь, потом забирает, взамен оставляя разочарование. То, что Бог не любит счастливых – это давно известно, что называет любовь грехом, тоже знаем. Так как же жить без нее?
У меня есть подруга, историю любви которой разве что в кино показывать.
В 18 лет – любовь до сумасшествия. Ничего не хотела ни видеть, ни слышать, ни знать. Как часто бывает от переизбытка чувств, поссорились. А он взял и уехал, гордый и обиженный, из Украины в Сибирь. Это было тогда, когда все мы еще жили в огромной стране под названием Советский Союз. Моя Аллочка, тоже гордая и тоже обиженная, узнав, что беременна, вышла замуж за соседа, который много лет тихо любил ее. Родилась дочь, у которой, конечно же, папой стал Аллочкин муж.
Прошло шесть лет. И она встречает, просто на улице, своего любимого, который, тоже в отместку, женился, и у него двое детей. Но далекая любовь так и не угасла. И опять сердце выскакивало из груди. И опять ничего не хотела ни видеть, ни слышать, ни знать, ни понимать. Все трещало по швам. И в первую очередь – семьи. Они опять вместе: теперь уже муж и жена. Рожают очаровательного Эдика. Он любит ее, детей, работает от зари до зари, зарабатывая на семью. У них есть все: прекрасная квартира, две машины. В нашей стране это не просто хорошо, это очень хорошо.
Проходит еще шесть лет, и знакомые начинают нашептывать, что есть другая, есть соперница. Но разве любовь слышит? Нет-нет, считает она: это от зависти. Наверно, и от зависти, но другая, оказывается, тоже была. А ведь Аллочка очень красивая, с прекрасной фигурой женщина. Остроумная, хозяйственная, достаточно мудрая.
Что было у той, другой, не знаю. А может, дело не в ней, а в нем? Но есть же люди, которые не умеют или не хотят любить. Как их узнать? Может, они жестокосердны? Нет, не жестокие, а именно, жестокосердные. У них жесткое, равнодушное сердце. Им никого не жаль. Кроме себя. Далеко не все из них имеют равнодушный взгляд и равнодушную манеру говорить. Многие – очень даже обаятельны.
Именно те, кого мы больше всего любим, приносят нам самую большую боль и самое большое разочарование.
А может, у нас неправильное представление о любви? Потому что счастье ассоциируется с удовольствием. А не с ежедневностью и трудом.
Аллочка с мужем рассталась. Теперь уже навсегда. Теперь уже с двумя детьми и без влюбленного соседа рядом. И теперь она увидела все, что не хотела видеть и слышать, и поняла все, что не хотела понимать. И квартиру, и машины муж оставил себе. Прилюдно, через суд, не стесняясь.
16
– Вы давно видели Заура? – спросил Рауль.
– Давно. Но разговаривала по телефону перед отъездом.
– Папа в этот же день позвонил и сказал.
– Что?
– Встречайте.
– Мадлен меня тоже ждет?
– А ты ей не звонила?
– Нет. Еще не успела. Послезавтра поеду в Фонтенбло и зайду к ней в гости. Вообще-то я думала, что мы встретимся все вместе.
Сара и Рауль как-то замялись. Я так и не поняла, что было причиной нежелания объединить все в одну встречу. Может, Рауль недолюбливал Мадлен или наоборот. Может, семья Глаас не находила общего языка с семьей Девалье. Может, у Мадлен были сложные отношения с мужем. Какая разница. Я интуитивно позвонила сначала Саре. Почему Заур не предупредил меня? А может, он и не знает? В его присутствии – все наилучшим образом.
Общие разговоры все равно в какой-то момент переходят на более конкретные темы. И мы, конечно же, заговорили о Франсуазе и Зауре, о превратностях судьбы.
Прошло столько лет, а Сара с горечью упрекала отца за то, что решил вернуться в Советский Союз, и разрушил семью.
– Сара, мне кажется, ты не все понимаешь, твои упреки необоснованны.
– Я не упрекаю, я горюю.
Какое интересное слово “горюю” подобрала она, и какое правильное.
– Можно объясню свою точку зрения?
– Конечно.
– Ты же знаешь, что папу и маму Заура арестовали до войны?
– Знаю.
– Он надеялся, что они вернутся, что он, молодой и здоровый, поможет им. В стране, разоренной войной. Ты знаешь, что в конце сороковых годов, когда Заур еще жил с вами, в нашей стране был ужасный голод?
– Нет. Не знала.
– А что дедушка, бабушка и тетя Заура умерли от голода?
– Нет. Не знала.
– Это, Сара, на Кавказе. В цветущем краю, где кажется, растет все.
– Я там была. Нас папа возил.
– Где вы были?
– Везде.
– В каких городах?
– В Нальчике, Тбилиси, Ереване, Баку.
– Понравилось?
– Да. Но живут странно.
– В чем странность?
– Мы были там, когда еще был Союз. Одни очень богатые, другие очень бедные.
– Тебя это удивило?
– Конечно. У вас же тогда не было частной собственности.
Я промолчала. Ну,
