Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
лежу на лестничной площадке и с трудом шевелюсь. Шапка с помпоном, подарочный пакет, кашне и варежка разбросаны по бетонным ступенькам. Мой телефон валяется возле ноги — блестит паутинками трещин.
Соображая на автопилоте, я пытаюсь закричать, но из горла лениво выходит скулёж. Жуткая мигрень скручивает мозг. Я снова закрываю глаза, чтобы привыкнуть к ощущениям, почувствовать тело, и приоткрываю, увидев перед собой мокрый собачий нос.
— Она живая, Миндаль? — шёпотом спрашивает кто-то в стороне.
Лизь-лизь. Лизь. Гладкий язык лижет мне щёку. От слюней и пёсьего запаха я морщусь, подтягиваю к лицу руки, пытаясь закрыться и отмахнуться.
— Живая, вот те на. Девочка, из какой вы квартиры? Не припоминаю вас… Помощь нужна?
— М-м-м… — Хочу ответить: «Да».
Я не узнаю мужчину, который со мной говорит, но и опасности в голосе не слышу. Скорее, удивление и тревогу. Ещё не взглянув на него, представляю жалостливого дедушку, который переживает за случайного человека, попавшего в беду.
— Не пьяная, кажись. Подняться можете?
— У-угум.
Палец. Кисть. Рука. Плечо. Моё тело будто заново вспоминает, как функционировать и делает первые успехи. Я сажусь, прислонившись к холодной стене. Острая боль дырявит затылок и давит на глаза.
— Ой, ё-ёшки, да у вас кровь. Не сильно текёт, но… Ох, ё-моё. Посидите минутку, принесу что-нибудь из дома. И скорую вызову! Миндалёк, посторожи, будь хорошим мальчиком. Вышли мы с тобой, однако, погулять перед праздничком, что ж такое делается…
Тёплый мохнатый бок подстраивается рядом. Пёс будто разрешает опереться и положить на него голову, как на подушку, что я сразу и делаю. Нос щекочут жёсткие ворсинки шерсти.
— Не надо скорую… Где мы? — хриплю я. Потерев лицо, открываю один глаз.
И правда — дедушка. В советском тулупе из овчины, шапке и повязанным под горлом шарфиком в клетку. Ковыляя с тростью по ступенькам наверх, старик поворачивается ко мне и смотрит, как на сумасшедшую.
— На Садовой, восемнадцатый дом, — негромко отвечает он, будто поражённый моим вопросом. — Как это — не надо скорую? Видать, вы поскользнулись и ушиблись, а вдруг сломали себе что? С этими тусклыми лампами неудивительно — здесь чёрт ногу вывихнет! А врач посмотрит, девочка, сидите, я бегом.
И хромает дальше, по пути подбирая мои вещи.
— Садовая? — Но меня едва слышно, голос оседает, тело снедает дрожь.
Почему я здесь? Была же у матери! А потом… Ната?..
Что-то не так. Со мной явно что-то не так!
Дедушка бережно убирает мою шапку в пакет, отряхивает варежку, бухтит под нос и на последней ступеньке сворачивает к боковой квартире. Приставив к стене трость, а мои вещи на пол, достаёт из тулупа ключи и отпирает железную дверь. Даже без очков понимаю, что он живёт напротив моей съёмки, и что нахожусь я между пролётов четвёртого и пятого этажей.
Вспоминаю, как рухнула головой вниз. Слышу на задворках сознания скрежет чьего-то голоса: «Ты должна вернуться домой». Различаю в нём себя, маму, Нату — всех и никого сразу. Кто-то хочет меня куда-то вернуть. Кто, куда, зачем? Я дома! Что происходит со мной с самого начала?!
— Уф-ф, ву, — бормочет Миндаль и жмётся ближе, защищая от нападок паники.
Большой пятнистый метис, ноги крепкие. Глаза палевые — смотрят с милосердием и сочувствием. Отзывчивый пёс, как его хозяин-старик.
— Спасибо. — Глажу бархатные длинные ушки.
Скрывшись за дверью своей квартиры, дед обещает спуститься через несколько минут. По его словам, я помереть не успею, хотя этот пункт беспокоит меня уже меньше прочих. Перечеркнуть бы сегодняшний день с самого утра и никуда не идти.
Я опираюсь на собаку, снова благодарю за поддержку и трогаю свою шею. Влажно. Липко. На затылке, должно быть, красуется кровавый очаг. Но если, упав, я лишь отрубилась и смогла очнуться — значит, не всё так печально, как полагает сосед. Ещё живая. И обязательно справлюсь с недугами, атакующими меня толпой. Только доползу до съёмки, запрусь и пошлю к чёрту всех.
В пуховике, слегка подранном на подоле, я нахожу футляр с очками. Достаю, надеваю, присматриваюсь. Пёс так и мнётся под боком, не нарушая команды «Стоять». Сосед копошится в недрах своего жилья, из приоткрытой двери доносится недовольство:
— Куда телефон положил, старый дурак?
Телефон. Мой покоится совсем близко, нужно только потянуться и…
— Вуф, — собака будто советует не двигаться и ждать.
В голове гремит барабанный оркестр. Я дотрагиваюсь пальцами до мобильника, скребу ногтями, пододвигаю ближе и хватаю рукой. Экран разбит почти полностью, но ещё отзывается. Светятся дата и время: 31 декабря 22:29. Новых звонков и сообщений нет. Ни от Марка, ни от мамы…
— Ни от Наты. Тори, она давно мертва, — отчитываю себя, сдувая с губ прилипшую шерстинку.
Я подтягиваю ноги к груди. Один сапог кажется тесным в голенище и давит. Пробую расстегнуть, но вдруг различаю что-то твёрдое, инородное, спрятанное под застёжкой.
— Какого?.. — Достаю из сапога ножницы.
…А из кармана пуховика — леденцы.
К горлу подступает тошнота. Роняю всё на пол, звонким шумом пугая Миндаля.
— Вуф! — Он подпрыгивает, ёрзает и с надеждой поглядывает в сторону дома. — Вуф-вав! Р-р-рав!
— Прости меня, не ругайся! Я тоже ничего не понимаю. — Чешу пса за ухом, пытаясь успокоить и его, и себя. Ножницы и конфеты зачем-то подбираю, распихивая по карманам, будто заметаю следы шума.
Здесь нельзя оставаться. Нужно спрятаться и больше не высовываться без нужды.
На прощание погладив скулящего Миндаля, я со второй попытки встаю, жмусь плечом к стене и волочусь к квартире. Исписанные маркером перила выглядят безобидно, но меня не покидает тревожное чувство, будто среди перманентных надписей опять вспыхнут призраки прошлого.
Ключ от дома припрятан под выступом в шкафчике со счётчиками, я беспрепятственно попадаю в квартиру. Подхватываю вещи, собранные соседом, и запираю за собой дверь, чтобы он не обнаружил побег.
Сползаю на пол. Всё валится из рук. Сердце бьётся неровно: то трясётся, то пропускает удар.
Взяв телефон, я снимаю блокировку; чёрный треснутый экран без картинки на рабочем столе прибавляет мрачности моему положению. Игр
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
