Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
он услышал.
Услышал не только кивок, но и ее тоску по чему-то большему, чем мир, организованный по проекту Славы.
Так началась ее новая жизнь. У ящичка под названием «образцовый дом» появилось двойное дно.
Как разбирался со своей семьей Эрик, Наташа не знала. Да и знать не хотела. Он пару раз сбрасывал настойчивые звонки, но она не сомневалась, что он перезванивает, когда остается один. Такие мужчины не могут взять женщину, посадить на комод, поднять до небес, назвать женой, а потом уронить за ненадобностью. Если уж взялся, то понесет до конца, до могилы. Такие не разводятся из-за каких-то новых знакомых, встретившихся в командировке. Эрик был надежен, как скала.
Но и в скалах случаются трещины, а в них ветер жизни заносит семена новых чувств. И вот уже на скале растут цветы. Но какими бы прекрасными ни были эти цветы, они не могут сдвинуть скалу с места.
Наташа это понимала. Однако отсутствие перспектив не пугало ее. Ей не нужна была новая семья. Семья вообще не может быть старой или новой. Это же не платье. Она просто должна быть. И у Наташи семья есть. Правда, там душно, как в комнате с запечатанными окнами. Но ведь это не повод взрывать комнату.
Эрик мотался между Германией и Россией сообразно графику партнерского сотрудничества. Этот же график определял дыхание Наташи. Она то сидела в душной комнате, то выбиралась на простор и, зажмурившись от счастья, ловила струи свежего воздуха.
Слава ничего не замечал. Он занимался институтом и держался зубами за свою табличку на дверях. А Наташа замечала. Замечала то, что раньше как-то ускользало от нее. Ей вдруг открылось, что Слава неумный и неталантливый. Нет, нельзя назвать его глупым. Но глупый и неумный – это очень разные вещи.
Наташе стал сниться один и тот же сон, будто она сидит на комоде, а рядом проплывают облака. Комод летит над домами и лесами, то набирая высоту, то почти касаясь вершин деревьев. На комоде места хватает только для Наташи. Но ей кажется, что она не одна. Что кто-то стоит на земле, смотрит на нее и своим дыханием рождает воздушные потоки, на которых парит комод. От этих снов у Наташи появилась странная привычка – стоять у окна и высматривать комод между облаками.
Раз в неделю курьер приносил букеты, и раз в неделю Наташа относила их Светке. Та привыкла и театрально привередничала: «И когда уже он на орхидеи сподобится? Все розы и розы… Слушай, а может, он жмот?» Подруги давно превратили незадачливого ухажера в повод для шуток. Повод для серьезного разговора – Эрик – не подлежал обсуждению. Светка обо всем догадывалась, но молчала.
Молчал и Эрик. Он любил молча. Точнее, он говорил, лаская слух приятным акцентом, но не о главном. А это все равно что молчать. И Наташе это нравилось, потому что главные слова быстро переходят в обещания, а обещания – в повод для разочарований. Не клянись, и не станешь клятвопреступником. Ну что мог пообещать Эрик, если у него в Германии осталась своя фрау? С ней он говорит без акцента и имеет общую недвижимость. Про детей Наташа не спрашивала. Это было бы ненужное и слишком болезненное знание. Достаточно фрау и их общего дома.
Так прошло три месяца. Наташе все чаще стала приходила мысль о разводе. Дело было даже не в Эрике, а в Славе. Можно служить божеству. Даже приятно класть свою жизнь к ногам человека, который кажется самым-самым. Но что делать, если уже не кажется? Если помимо воли пришло прозрение? Говорят, не сотвори себе кумира. Это в высоком, философском смысле. У жизни своя правда. Кто-то может прожить без кумира, а кто-то нет. Наташа была из той породы женщин, для которых нет ничего слаще, чем служить человеку, достойному восторга души. Отношение к Славе прочно покинуло отметку «восторг» и застряло в развилке от раздражения до равнодушия. Тогда ради чего? Дочь?
Наташа видела, что дочь выросла и неумолимо отдаляется. В ней просыпается желание свить собственное гнездо. Пока непонятно, с кем и когда, но уже вовсю звенит первый звоночек – критическое отношение к родительскому дому, к отчему гнезду. И если его треплет ветер, то можно, конечно, посочувствовать, но как бы издалека. Есть ролевые персонажи – папа и мама. Порознь они будут или вместе, не принципиально. Во взгляде дочери проступало не просто равнодушие, а наивная самоуверенность, что ей удастся свить гнездо, которому никакой ветер не страшен. Молодость жестко судит ошибки других. И только зрелость и накопленные неудачи остужают веру в собственное всемогущество.
В начале истории с Эриком Наташе казалось, что она сможет удержать ситуацию под контролем. От других женщин она слышала, что влюбленности случаются. И проходят. Пройдет и у нее. Рушить и взрывать – это не ее почерк. Но Эрик не рассасывался. Наоборот, отношения с ним становились все сильнее, глубже. Они утягивали ее в какую-то воронку с непредсказуемым финалом. Наташа поняла, что ее жизнь не просто превратилась в ящичек с двойным дном, но, что самое страшное, если его выдвинуть, он зияет оскорбительной пустотой. Все уместилось в потаенном отсеке. Тогда зачем эта ложная конструкция?
Наташа решила поговорить со Славой.
Возможно, вмешался великий Карл Маркс с его «бытие определяет сознание». Наташа так долго поддерживала в безупречной чистоте свое бытие, что сознание потребовало навести порядок в отношениях с мужем. А может, Маркс тут ни при чем. Просто отрезать хвост по кусочкам больнее, чем рубануть один раз. По кусочкам – больнее, а одним махом – страшнее.
Наташа решилась на разговор с мужем и заранее прокручивала в голове, как это будет. Но не угадала. Слава пошел с козыря, с разоблачения букетов. Он не заметил, что Наташа давно играла в другую игру, и то, что было козырем для Славы, для нее значения не имело. Он хлестал ее словами, пытаясь сделать больно, а Наташе казалось, что он своим криком разгоняет остатки сожаления и сомнения по поводу их совместной жизни. Всегда неловко смотреть на чье-то бессилие, и особенно, если этот кто-то – твой муж.
Когда все было кончено, Наташа легла на диванчик в кухне, натянула на голову плед и замерла, потрясенная тишиной. Взрыв, разметавший дорогу к отступлению, стих. Обратного пути нет. Но и впереди ничего не видно. И от этого чувства полной неопределенности ее стала бить нервная дрожь. В глазах появилась странная рябь, словно крошечные темные веточки покрыли мир зыбкой паутинкой. Наташа
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
