Ярмарка раскинулась возле города, устлав красно-белыми полосатыми шатрами целое поле. Музыка доносилась до самого леса, из которого вышли Лада и ее спутники. Играла гармошка, гудели дудки, звенел детский смех. Беляш потерся мордой о плечо девушки, потом заржал так громко, что она поморщилась. Послышалось ответное ржание. Конь дернулся вперед, поводья в руке Лады натянулись.
– Сходим? – спросил Проша. – У нас в Сосняках на ярмарке леденцы сахарные раздают, и медведя водят, и, бывает, артисты выступают. Раз женщину с бородой показывали, а еще раньше – ученую обезьянку.
– Пойдем, – неожиданно легко согласился Волк. – Там может быть один человек, который подскажет дорогу.
Звуки на ярмарке оглушали. Тарахтели трещотки, зазывали к себе продавщицы сластей, обещанный Прошей медведь, одетый в красную жилетку, жалостливо ревел, растягивая гармошку. Богатырь сунулся на аттракцион для силачей – легонько стукнул молотом по бруску, и тот подлетел до самого верха столба, взорвав привязанный мешок с мишурой, которая усыпала взвизгнувших торговок разноцветным дождем. Владелец аттракциона – недовольный бородатый мужик – сунул Ладе кулек с конфетами и забрал у Проши молот. Богатырь сиял как самовар и вертел кудрявой головой по сторонам, грызя карамельки, которые отдала ему Лада. Беляш потянулся к загону, в котором по кругу бегали лошади с коронами из перьев, уставился на шоу шоколадными глазами, недоуменно фыркая.
– Она здесь, – выдохнул Волк и потянул Ладу за руку к неприметному шатру – серому, словно походная палатка.
– Кто?
– Гадалка!
Оставив Беляша на попечение Проши, или наоборот, Лада с Волком зашли в шатер. Девушка чихнула, едкие ароматы трав раздражали, окутывали удушливым облаком. На цветастом коврике, постеленном прямо на земле, сидела, скрестив ноги в шароварах, полная женщина, маленькие ручки выглядывали из широких рукавов, перебирали кости, складывая из них непонятный рисунок. Лада видела только ее седую макушку, разделенную пробором.
– Зачем пришли? – глухо спросила гадалка, не поднимая головы.
– Я Волк, со мной царевна, – робко начал оборотень.
– Я знаю, кто вы, – она вскинула голову, лицо оказалось неожиданно молодым – яркие полные губы, гладкая смуглая кожа – и посмотрела на Волка. – А о тебе, прохиндей, знаю даже больше, чем тебе бы того хотелось. Рассказать?
– Не надо, – поспешно перебил он ее. – Мы идем спасать Ивана-царевича.
Женщина снова склонила голову, замолчала, бросила кости на коврик.
– Послушайте, – Лада сделала шаг вперед, наступила на обтрепанный край коврика, смутилась, отошла назад, – мы потеряли клубок, который должен привести нас к Ивану, и теперь не знаем, как к нему добраться. Вы нам поможете?
Гадалка легко встала, выпрямив ноги, взяла Ладу за подбородок, повернула ей голову, словно коню на продажу, высматривая что-то на ее лице.
– Путь предстоит долгий и непростой. Скажи-ка, царевна, что ты хочешь найти?
– Ивана. Спасти его от колдовства. Он уснул мертвым сном…
– Умолкни, – перебила ее гадалка. – Подумай хоть раз о себе. Ты печешься о царевиче, которого ни разу не видела, хочешь освободить Волка, а он, обормот такой, и в ошейнике может натворить дел, ты подбираешь бездомных собак и однажды целый год поливала засохший цветок в надежде, что он расцветет.
– А он и расцвел.
– Чего ты сама хочешь, царевна? – вздохнула женщина.
– Счастья, – пожала плечами девушка.
Гадалка взяла ее за запястья, будто щупая пульс, посмотрела в глаза, потом несмело улыбнулась, будто удивилась тому, что увидела, и снова опустилась на коврик.
– Счастье уже с тобой, – ответила она, собирая кости.
– В смысле? – не поняла Лада.
– Ты слышала. Твое счастье рядом с тобой.
Девушка недоуменно повернулась, посмотрела на Волка. Это что же, оборотень в старом свитере, который вечно ее подначивает, и есть ее счастье? Или малолетний богатырь с потрясающим телом, кудрявой челкой. Небесными глазками и привычкой ссылаться на народную мудрость к месту и нет?
– Рядом – это насколько рядом, если в километрах? – попыталась уточнить Лада. – Или в смысле, рядом – это значит, я скоро его найду?
– А дорога к Ивану? Укажи путь, – встрял Волк.
– Идите в Болотошки, – буркнула женщина, – раз вам так уж неймется. Туда тебе надо, царевна, чтоб гештальт закрыть. Вот еще, – гадалка подняла на нее глаза, темно-карие, словно у Беляша, ее зрачки расширились, – будь осторожна. За тобой ползет тень, ступает по пятам, раздваивается черными крыльями…
Лада вспомнила вчерашнюю сову и побледнела. Волк потащил ее за руку на улицу.
– И не верь никому, – бросила гадалка в спину девушке.
На свежем воздухе в голове у Лады прояснилось, и она вдруг поняла, что показалось странным – в палатке было тихо. Звуки ярмарки, из-за которых сейчас ей закладывало уши, не проникали через полотняный полог шатра, будто оседая в дорожную пыль. Лада повернулась, глядя по сторонам.
– Что ты вертишься, как юла? – спросил Волк.
– Куда она подевалась? Ее нет!
Шатер гадалки словно испарился. Только что был тут – неприметный серый треугольник среди по-клоунски ярких соседей, а теперь красно-белые полосатые шатры сдвинулись, не протиснешься.
– Значит, она сказала все, что должна была.
Волк совсем не удивился. Он махнул рукой Проше, и тот примчался к ним вместе с Беляшом. Над губой богатыря белели сахарные усы, он размахивал руками и рассказывал про дивную белочку, которая на спор разгрызала заморские кокосовые орехи. Волк равнодушно ковырял в зубе ногтем, а Лада внимательно смотрела на своих попутчиков. Нет, гадалка точно ошиблась. Может, для кого-то эти два кадра и будут за счастье, но уж точно не для нее.
Лада шла по ярмарке, отрешившись от гула толпы. Чего тут только не продавали! На прилавках россыпью лежали деревянные ложки, кокетливые шляпки, украшения из ярких бусин, перекрученных жгутами, висели цветастые платки, порхающие крыльями бабочки на ветру, в загонах тоскливо блеяли овцы – огромные комки спутанной серой шерсти с поникшими ушами, ржали лошади, мычали коровы, тараща грустные мудрые глаза. Торговки перекрикивали друг друга, дети путались под ногами, бывший муж грустил за прилавком, усыпанным столовыми приборами, собаки сворой бежали за Волком, норовя прихватить за пятку... Стоп! Лада повернулась. Бывший муж, Женя, которого она не видела уже три года с тех самых пор, как они развелись, и он обчистил ее квартирку, прихватив с собой все совместно нажитое имущество, а заодно и шкатулочку с украшениями Лады, стоял за прилавком, рассматривая свое отражение в блестящем черпаке. Лицо у него получалось вытянутое, унылое – совсем как тогда, когда Лада сказала о своем решении развестись.
Девушка оперлась о прилавок, с наслаждением глядя на то, как Женя поворачивается и профессиональная улыбка продавца меняется на застывший оскал. Он выпучил глаза, судорожно вдохнул.
