объятьях. Наконец, они разжали руки и пошли внутрь.
– Ну, рассказывай, сын. Как дела в Москве, как работа?
– Как дела в Москве ты знаешь, не прикидывайся провинциальной домохозяйкой 19-го века. Ты ведь пользуешься Интернетом, отец не просто так спутник подключил. У меня всё нормально.
Она посмотрела на него, и по её глазам он понял, что мать, хоть и не знает о творящимся с ним, но что-то чувствует.
– Ты читаешь Библию, которую я тебе подарила? – спросила она.
– Нет, – честно ответил Влад.
– Садись за стол, сейчас я принесу поесть.
– О, здорово, мам, давай. А где твоя герань?
Мать как-то странно посмотрела на него.
– Пропала.
Влад знал, что в деревенском жаргоне слово «пропало» может означать «потерялось» и даже «испортилось», но тон и взгляд матери передавали что-то другое. Похоже, она сильно нервничала, и Владиславу не хотелось даже думать о том, что может быть причиной этого.
Праздничный ужин прошёл очень приятно. Тепло и радость от встречи висели ароматной аурой в уютной гостиной дома. Виктор Петрович отошёл от принципов и открыто радовался приезду сына. Правда не забыл подробно расспросить о его успехах и роде деятельности. При этом он проявил удивительную осведомлённость в вопросах маркетинга и современной массовой культуры, открыв Владиславу несколько вариантов решения тех или иных задач.
После того, как отец пошёл спать, а Влад остался помогать матери убирать посуду, у них состоялся тяжёлый разговор
– У тебя всё нормально? – спросила мать, тоном человека, который почти всё уже знает и хочет услышать только завершающие детали.
Влад помолчал.
– Да, мам, всё отлично. Только устаю, – он улыбнулся.
Но это нисколько не подействовало на неё – она только дёрнула губой, как бы досадуя на его несерьёзность.
– Я твоя мать, и я чувствую, что с тобой что-то происходит.
– Да ничего не происходит, мам, я…
– Две недели назад я проснулась от того, что твой отец душил меня…
– Нифига себе! Что же ты мне не позвонила, может у него какой-нибудь синдром, как у боевого офицера.
– Он душил меня не сзади. Я нависла над ним со спицей – одной из тех, которые я кладу в этот комод, когда заканчиваю вязать, – она показала на светло-коричневый старый комод с четырьмя ящиками, накрытый белым платком с вышивкой.
Влад молчал, смотря на мать с нервным ожиданием.
– Я спросила у тебя про Библию, потому что сожгла свою ночью, прямо в ванной, а потом вернулась в гостиную, достала спицу из набора и пошла в спальню к твоему отцу. Благо, у него интуиция на опасность: проснулся и тут же схватил меня.
Влад промычал что-то невнятное.
Мать громко и настойчиво спросила:
– У тебя ВСЁ в порядке? Как видишь, это не только тебя, но и нас с отцом касается. Ты молодец, что самостоятельный и можешь за себя постоять, но тут дело уже не только в тебе. То, что заставило меня во сне сжечь Библию, доставшуюся нам от бабушки, пережившую период советского атеизма и две мировых войны, осталось внутри меня, и решило забавы ради заставить меня убить мужа…
Вдруг она зарыдала, бросившись Владу на грудь.
– Почему ты думаешь, что ради забавы? – Влад сказал это только, чтобы сказать что-нибудь.
– Я почувствовала это, – она крепче обняла сына.
Влад не знал куда себя деть: он ни разу не видел мать плачущей.
– Расскажи мне всё, – тихо попросила она.
Они сели на старый, но красивый и удобный диван, который Владислав помнил с детства, и он стал рассказывать.
Когда рассказ подошёл к концу, по щекам Екатерины Сергеевны лились слёзы. Он рассказал ей о своих видениях, чем бы они ни были: наваждением или реальностью, об отвратительных тварях, которые мерещатся ему по ночам, о мерзком создании, выползшем из канализационного люка. О влиянии, которое эти события оказывают на его жизнь. Для Екатерины Сергеевны не стоял вопрос о реальности этих видений. Старое поколение вообще более склонно к вере в сверхъестественное.
По первым взглядам матери по его приезде, он начал догадываться, что она что-то знает. По крайней мере, он точно видел, что она пытается что-то разглядеть в нём. Периодически за столом он ловил на себе её взгляд, который она быстро отводила, и ему в голову приходили беспокойные мысли. Среди прочих, была «А не было ли у них в роду сумасшедших?». Он взял себе на заметку последнюю мысль: надо будет как-нибудь заняться этим.
Но пока он сидел перед матерью и не решался задавать вопросы.
Его очень напугала мысль о безумии.
– Что-нибудь подобное было раньше? – спросил Влад.
– Нет, – ответила мать, как-то грустно опустив лицо вниз.
– Думаю то, что происходит со мной, отражается на тебе с папой. Я разберусь с этим, не переживай. Что-то появилось в этом городе, а может и всегда там было – не знаю, и оно выбрало меня в качестве жертвы. Надо разобраться что это, и чего оно хочет, тогда всё пройдёт.
Екатерина Сергеевна подняла голову – она наконец смогла взять себя в руки.
– Будь осторожен сынок, – сказала она тихо.
Она мягко обняла его и вышла из комнаты.
Влад остался один в светлой гостиной. Тревожные мысли метались в голове, как молнии, дезориентируя и не давая сосредоточиться.
– Нет, так ничего не решишь, – сказал он вслух.
Он отправился спать в свою комнату. В детстве он провёл здесь много бессонных часов, читая под одеялом ужастики.
***
«Что мы спрашиваем у себя, когда остаёмся одни? Чего мы боимся? Так ли мы смелы в самом деле, когда остаёмся без людей?»
Монотонный голос, похожий на голос теледиктора, бесконечно повторял разрозненные фразы в мозгу.
За окном бушевала летняя буря. Ливень хлестал в окна, сверкали молнии, освещая скелеты детских площадок и очертания домов. В каждом всполохе мерещились образы чего-то нехорошего, несущего опасность.
Влад взял старенькую Библию. Облокотившись спиной на холодную стену, он открыл потрёпанный чёрный переплёт с вытесненным перечёркнутым наискось крестом. Теперь он изменил отношение к ней. О да, теперь он будет верить… Теперь он понимал, что это не просто книга со сказками, но нечто большее, что способно защитить… От чего-то.
Где-то хлопнула дверь. Влада покрыл холодный пот. Что-то перемещалось и скребло пол в его квартире. А ещё ему послышались смешки. Нечто знало, что он его слышит, издевалось над ним. Что-то холодное как будто присосалось к его голове и иссушало силы.
– Господи, спаси и помоги! – вдруг, подняв голову, в полный голос закричал Владислав.
Смех за дверью стал отчётливым – похоже, сущность решила больше не прятаться.
