так, будто насильно заставляю его встретиться. Я выдумывала причины и поводы — а он либо подыгрывал мне, либо пресекал все намёки на корню.
В одну из последних наших встреч мы сидели в его машине, возле дома, и читали друг другу стихи. Я напросилась поиграть в приставку (а кто ещё мог похвастаться очками виртуальной реальности?), но в доме сработала пожарная тревога, к которой жильцы отнеслись серьёзно. К многоэтажке съехались пожарные машины.
На пару часов моя жизнь словно остановилась. Я, как в первую встречу, смотрела на Рощина влюблённым взглядом, пока он декламировал:
— Серые глаза — рассвет,
Пароходная сирена.
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены (1).
Ощущение тревоги в глубине души усиливалось с каждым днём, достигнув своего накала, когда несколькими днями позже Паша позвонил мне:
— Нам нужно поговорить.
(1) Стихотворение Р. Киплинга
***
Мы сидели в машине посреди площади перед университетом, в месте молодёжных тусовок. Где-то там, снаружи моей бестии, веселились люди, стоя возле своих железных коней. Сколько их было? Двадцать, пятьдесят, сто? Многолюдно и шумно — словно на базарной площади. Кто-то слушал музыку, кто-то пытался крутить «пятаки», кто-то оккупировал киоски с шаурмой и ход-догами. Город жил.
А я… я слушала Пашу, и происходящее казалось мне сном.
«Я специально отталкивал тебя эти два месяца и держал дистанцию» — говорил он.
«У нас слишком круто и быстро всё завертелось, у меня вызвало опасение такое развитие событий» — говорил он.
«Мне надо было быстро решить — брать тебя в оборот или прекращать… но ряд обстоятельств с бизнесом, ты знаешь… и я взял паузу» — говорил он.
«Когда мы были с тобой вместе, всё было невероятно хорошо, но я не мог тебя узнать. И мне пришлось вывести тебя из зоны комфорта» — говорил он.
«Я специально игнорировал тебя, чтобы посмотреть твою реакцию» — говорил он.
«Ты мне нравишься, Юль, я тобой восхищаюсь, но…» — говорил он.
«Ты невероятная, за несколько лет я впервые встретил девушку, которую интересовал я сам, мои успехи и поражения…» — говорил он.
«Но мне не понравилось, что ты всегда оставляла себе запасной аэродром, общаясь с другими парнями» — говорил он.
«Ты великолепная, Юль, но… это как с одеждой, вроде всё хорошо, но… не то пальто» — говорил он.
Мы всегда слышим только то, что хотим слышать. Мой разум, боясь срыва, фильтровал то, что можно было донести до ушей: я слышала лишь комплименты в свой адрес, совершенно не осознавая, что это конец.
Паша говорил, боясь задеть меня и боясь сказать прямо: детка, иди к чёрту. Я была бы благодарна, если бы вместо полутора часов дифирамбов и восхвалений в мою честь, он просто коротко и ёмко послал меня. Но он этого не сделал. Он осознанно выбрал путь завуалированной лести. Слабак.
Я слушала его и отчего-то мне казалось, что теперь-то всё будет хорошо! Теперь он перестанет вести себя, как мудак, и мы будем счастливы.
— Прости, Юль, я не хотел тебя обидеть. Думай, что будешь делать с этими знаниями.
И я, опьянённая ложными надеждами, лишь улыбалась и говорила, что всё понимаю, что всё в порядке.
— Выскажи всё, что думаешь обо мне. Обматери меня, наори на меня! — настаивал он.
А я не понимал, зачем? Для чего? Ведь всё хорошо…
— Я восхищаюсь тобой. Спасибо за то, что ты такая.
И я, как дура, сидела с влюблёнными глазами. Сейчас я не понимаю, как я могла быть настолько наивной, настолько… глупой, чтобы сразу не понять. Всё, конец, нас не ждало счастливое будущее. Но я лишь была взбудоражена его честностью, чуть оскорблена его манипуляцией и всё же верила. Верила в лучшее.
Уезжая с парковки, я краем глаза заметила жёлтое купе Полины, но не придала этому значение. Я ехала домой — а моя душа пела. «Теперь мы начнём с начала» — думала я.
***
Но ничего с чистого листа не началось. Более того, днём позже мне написала Полина, грубо высказавшись о том, что я даже не подошла к ней поздороваться.
«Я понимаю, что ты при Пашке в шары долбишься, но всё же» — писала она, а я не понимала, что ей от меня надо. Мы не разговаривали уже почти месяц, и я не горела желанием возобновлять общение.
В краткие свободные минуты между офисной работой, судами и командировками, я готовила Паше подарок на день рождения, помня все его откровения со мной. Как-то, во время одного из разговоров, он обмолвился, что мечтает научиться управлять спортивным самолётом и выступить на воздушных гонках, устраиваемых «Ред Буллом». А ещё я помнила, что следующим его проектом для летнего дрифта будет «БМВ»…
Марина, улетевшая в Германию к родственникам, получила наставление: она как раз собиралась заехать в музей баварской марки, и я попросила её купить пару сувениров. Я не могла дождаться её возвращения — мне не терпелось собрать все частицы подарка воедино и вручить его.
Жаль, что я не восприняла серьёзно поведение Рощина — это сказало бы о всём куда яснее его слов. Он не выходил на связь, и однажды на моё предложение помочь отправил краткое сообщение. «Не начинай». Что это значило?
Я снова ощутила себя безвольной марионеткой, которую он дёргал за ниточки. В конце-концов, мы же всё решили — зачем снова держать дистанцию? Зачем отталкивать меня?
Ju: Каким планы на выходные?
Pavel: Срочно машину собрать. Буду жить в сервисе.
Ju: Удачи тебе с этим. У тебя получится, я верю в тебя)
Pavel: Юля! Не начинай опять!
Неделя — вот, сколько я смогла продержаться. А ещё, за день перед очередной командировкой, мне приснился сон — тот разговор дословно, но будто с меня спали шоры. И теперь я услышала совершенно другие слова — ты мне не нужна, ты не то пальто, ты оставляла запасной аэродром.
«Юля, на мужчину нельзя надеяться никогда. Только если он не твой муж и у вас общий ребенок, и то не всегда даже в такой ситуации» — будто наяву слышала его слова. Почему я не слышала их раньше? Почему сейчас?
Мне вдруг стало больно — будто меня ударили поддых и оставили тут же, в грязной луже, посреди мусора и нечистот. Моя любовь сыграла со мной злую шутку. И я поняла это только сейчас.
Я уехала в ночное в Тюмень, просто чтобы подумать. Вернулась — и вечером собралась на поезд в
