беседке.
Ну, отстрелить видеонаблюдение это вполне себе логично. Теперь мы на равных. Они не знаю где мы, мы не в курсе их перемещений.
Щелк.
Штора на окне внезапно дернулась, а стекле, на уровне груди появилась дырочка опоясанная паутиной мелких трещин.
Щелк, бздынь.
Щелк, щелк, бах.
Окно осыпалось водопадом мелких и острых льдинок.
Завизжала Маша, когда пуля пробила монитор. Пули влетали в окна, врезались в стены, выбивая пыль, ломали мебель, путались в шторах, дергая их словно за веревочки.
Щелкщелкщелк.
По нам стреляли, словно в тире. Прямой наводкой. Цель видна и понятна — дом, особенно окна. И враг лупил не жалея боеприпасов.
Обстрел все усиливался. Если в начале стреляли из чего с глушителем, то теперь особо не стесняясь начали поливать наш дом из обычных калашей.
Пули долбашили по стенам, с воем залетали внутрь, пробивали внутренние, тонкие стены, крошили посуду в шкафах, сбивали листья с растений стоящих в горшках, выбивали известку из стен. Вещи, тряпки, бумаги взмывают в воздух от каждого попадания, добавляя свою толику безумства в происходящее.
— Всем лечь и не отсвечивать! — чуть запоздало орет Степаныч.
Мы уже все валяемся на полу, подползая ближе к окнам, потому что только там можно было более-менее укрыться от бесноватых пуль хулиганящих в доме. Я благодарил хозяина, создавшего такой дом с крепкими, толстыми кирпичными стенами в полметра толщиной, которым не страшны подобные обстрелы.
Звуки выстрелов все нарастали. Грохот врезающихся в предметы пуль, треск ломающихся столов, шкафов и стульев, визг Марии.
Внезапно входная, металлическая сейф-дверь начала вспухать. Огромный пузырь стремительно вздулся на ее боку, а в следующее мгновение, ее, словно пустой спичечный коробок, с душераздирающим БАААААМ, вбило внутрь дома. Кувыркаясь словно пушинка, расплескивая во все стороны пыль, осколки кирпичей и известки, полутонная дверь впечаталась в стену напротив, частично пробив ее.
Я вскочил, прижавшись к стене, направив дробовик на неровный пролом в стене. из которого, словно в замедленной съемке, вдруг вылетели два небольших цилиндрика и заскакали по замусоренному полу.
— Граната!
Ныряю за кухонную стойку.
Закрываю глаза.
Взрыв ударил по ушам, а ослепительная вспышка засветилась на сетчатке даже сквозь веки. В ушах зазвенело.
Вслед за первым, тут же грохнул второй взрыв. Он был потише, но я ощутил стремительный толчок взрывной волны. Осколки горстями, со свистом пролетели над головой, кроша и окончательно доламывая несчастную кухонную стойку, за которой я так успешно прилег.
Игнорирование раны.
Свист в ушах прошел, я снова слышал и слышал хорошо.
Не вставая, высовываюсь из под обломков шкафа, направляя кружок прицела на проем.
Вижу тень.
БАБАХ.
Шамалаю туда. Не раздумывая. Не медля.
Там враг. Он идет нас убивать. Он идет меня убивать!
БАБАХ.
Третий, четвёртый, пятый выстрел. Облака злой картечи улетают в дым.
И одна из первых теней, что появилась в проеме, ломается. Падает. Кричит. Страшно и больно.
Я бью еще, выше орущей фигуры. Знаю, что раненного попытаются вытащить.
И мне снова везет.
Я слышу, как мои восьмимиллиметровые стальные шарики, летящие со скоростью триста метров в секунду, с чавканьем входят в чье-то тело, как к крику первого раненого добавляется еще один крик боли и удивления.
А потом не становится некогда наслаждаться этими чудесными звуками. Штора моего окна дергается, и прямо на меня прыгает огромная фигура затянутая в клетчатый, серо-черный камуфляж управления «С». Краем глаза вижу, что штурм идет со всех сторон — оконные проемы на миг становятся темными, когда через них в дом проникают боевики.
В следующую секунду стокилограммовая туша приземляется на меня, больно впечатываюсь в живот твердыми подошвами ботинок. Вражина балансирует на мне, как серфер на доске, попутно направляя неизвестный мне пистолет-пулемет прямо в лицо.
Взбрыкиваю, словно бык, скидывающий незадачливого ковбоя, и очередь свинца летит в сторону, впиваясь в многострадальную кухонную стойку. В морду хлещут острые щепки, а спецназовец, наконец, теряет баланс и валится рядом со мной.
Я не жду.
Нож извлекается из ячейки мгновенно. Пыряю им куда то вниз и в бок, под бронежилет упавшего, в мягкую, прикрытую только одеждой плоть. Выворачиваю клинок, разрезая внутренние органы и мышечные ткани вражины отчего тот орет благим матом, но его ор заглушают оглушительно громкие выстрелы из калашей. Это Сергей со Ишустиным прибежали из другого края дома, в два ствола расстреливая вторгшихся.
Ишустин дёргается, когда в него вонзаются пули, валится на бок, заливая кровью покрытый пылью пол. Сергей добивает последнего вражину в доме, а я рву в окно. Прямо с пола. Хрясь, и выталкиваю свое тело из дома.
Бегу к забору в едином движении перепрыгивая трехметровую преграду. На внутреннем взоре мелькает запись об успешном завершении задания, но мне не до этого.
Я вижу приставную лестницу, на которой стоит дюжий спецназовец, расстреливающий наше убежище из автомата Калашникова.
Дергаю того за ногу, дожидаясь падения тела на землю, и сразу впечатываю ему в харю прикладом дробовика.
Раз.
Второй.
В кровь, в осколки зубов, в сломанную челюсть, в разбитый нос.
Урод отключается, а я бегу дальше.
Навстречу мне летят пули и я сразу активирую Активный щит, пряча свою тушку за небольшой ячеистой структурой.
Первые попадания в него вызывают искры, но я уже стреляю под щитом, в смутную фигуру видную сквозь полупрозрачную защиту. Вражина валится с разорванными в клочья ногами. Надеюсь он сдохнет от кровопотери.
Сворачиваю за угол. Вон ворота. А вон джип. Именно за ним скрывался Денис.
И тут же пуля вызывав фейерверк щелкает в щит и тот, мигнув и выдав мне « Отсутствие энергии» гаснет. Следующая пуля пробивая броню кожаной куртки впивается в мой бок.
Больно, сука! В глаза вспыхивают искры, чую, как подкашиваются ноги.
Еще ода пуля влетает куда то в плечо, но тут броня смогла отвести ее и только чувствительный удар отметил точку попадания.
Но я бегу. Бегу дальше. К джипу.
Вижу Дениса. Он уже совсем близко. Автоматическими движениями меняет закончившуюся обойму пистолета, и вновь прицеливается.
Но нет. Я уже тут. Рядом.
Верный приклад стучит ему лоб, отчего тот мгновенно валится с ног.
Рядом валюсь я.
Сжимаю руками рану в боку, скриплю зубами от боли.
Где то стреляют. Слышу голос Степаныча. Он что-то кричит, командует. Надеюсь, его опыта хватит.
Кое-как накопив энергии, включается Игнорирование раны и я свободно вздыхаю. Вместо раскаленного прута теперь там, в боку, всего лишь тонкая игла боли.
Наставляю на начинающего приходить в себя Дениса, дробовик:
— Прикажи своим сложить оружие.
Киваю на рацию.
