могла и шевельнуться.
Однако на неё не обращали внимания — продолжали творить обряд.
Оборвав крик, бабка задула свечу, и когда потянулся серый дымок, выдохнула чуть слышно: «Ищи!». Поколебавшись в воздухе, тонкая струйка медленно потянулась по направлению к Ясе, и это послужило толчком — сорвавшись с места, Яся метнулась через дом, в один миг оказалась возле калитки, а потом и на улице.
Девушку никто не преследовал — сажа всё ещё оставалась на лице, скрывая Ясю от обитателей закидки. Придумка моры спасла Ясю, помогла вырваться, сбежать! Вот только облегчения она не почувствовала вовсе. Ноги всё так же тряслись, сердце тревожно отстукивало удары.
Куда теперь идти? Что делать дальше? От пережитого потрясения всё перемешалось в голове, мешая принять правильное решение.
Что-то небольшое и твердое ударилось об ногу, и хрипловатый голосок нетерпеливо потребовал:
— Эй, дзейка! Прими меня!
— Кто здесь? — Яся испуганно дёрнулась.
— Да свои же! Свои! Вочи опусти, дурница!
Перед ней на земле валялась деревянная фигурка. Неизвестный мастер довольно грубовато изобразил остроухого человечка с кошачьей головой. Яся узнала и эти острые уши, и маленькие, едва приметные рожки и всклокоченную бороду существа. То был печурник — кум или свойственник запечной моры, в их родственных связях Яся даже не пыталась разобраться.
— Ты долго будешь чаплей*** стоять? — прикрикнул на неё голосок. — Бери меня и дуй до бабы Ганы! Пока сажа не сошла.
Мысль о том, что без сажи её с легкостью обнаружат, придала Ясе резвости — зажав фигурку в руке, она заторопилась по улочке и почти сразу увидела татуированного, появившегося из калитки напротив. За ним следовала невысокая старушка, закутанная в платок и широкую шаль.
— Глянь-ка! А вот и другая! — всплеснув руками, она поманила к себе Ясю, а заметив фигурку печурника в её руке — обрадовалась. — И ты здесь, шпарки! А ну, давайте в дом.
— Мы же в лес собирались, баб Ган! — Игнат попытался возразить бабке. Он рвался на поиски сбежавшей Катьки, только и думал сейчас, что о ней. Собственные проблемы и неурядицы потускнели, отступили на второй план. Игнату не терпелось найти девушку.
— И пойдём, обязательно пойдём. Поговорим только с девчоночкой и отправимся.
По сравнению с закидкой в домике Ганы царили чистота и уют. И пахло приятно — специями и сдобой.
Яся задержалась на порожке, и бабка чуть подтолкнула её, чтобы не робела. Татуированный остался возле двери, полностью игнорируя очередную гостью.
— Малинка тесто поставила, — объяснила зачем-то бабка. — Ты какие пироги больше любишь — с капустой или с грибами?
— Да мне всё равно, — Ясе было сейчас не до пирогов. Пристроив фигурку печурника на лавку, она затопталась в нерешительности, не зная, что делать дальше. В этом доме она чувствовала себя в относительной безопасности, и всё же волновалась — не явится ли кто из тех тварей, не потребует ли её назад?
— Не бойся. Сюда никто не сунется. — бабка словно прочитала Ясины мысли. — Они не могут выйти из дома.
— Не смогут? Почему?
— Привязка на них. Не для того там посажены.
— Посажены? Кем? — Ясе было трудно сосредоточиться.
— После скажу. Возьми вот лучше, оботрись, — Гана протянула Ясе льняную салфетку. — А то сходи, умойся. Малинка проведёт.
— Ох! — Яся резко уткнулась во влажную ткань.
Она же вся в саже! Настоящее пугало! Как могла об этом забыть!
Выныривать из салфетки не хотелось. Промокнув лицо, Яся нехотя вернула хозяйке испачканное черными разводами полотно.
— Спасибо. — вежливо пробормотала благодарность и стушевалась под неприязненным взглядом Игната.
Взгляд прожигал насквозь, от него загорелись щёки и задёргалась жилка на виске. Почему он так смотрит — словно ненавидит её? Что она сделала? Чем не угодила? Явное недружелюбие татуированного сильно задело Ясю.
— Вот так-то лучше. — оглядев девушку, бабка повлекла её к столу. — Давай знакомиться, Яся. Зови меня баба Гана, а это — Игнат.
— Откуда вы знаете моё имя? — поразилась Яся.
— Да уж знаем. Подружка твоя рассказала. Катерина.
— Катька здесь? — Яся не ожидала услышать подобное.
Выходит, что она ошиблась в Катьке, возвела на неё напраслину. А та её и не думала бросать, напротив — прибежала за помощью! Возможно, Гана и Игнат как раз шли её выручать?
— Нет её. Не осталась. Сбежала. Верно говорю, Игнаш?
Татуированный лишь дёрнул плечом, пробормотав, что не в курсе.
Бабка же, увидев, как сразу поникла Яся, кликнула помощницу Малинку, велела накормить гостью.
Шустро подкатившись к столу, Малинка поставила перед Ясей глубокую плошку с горой золотистой каши.
— У нас по-простому. Вот, спробуй глазатку. У Малинки вкусная стряпня выходит. Игнаш уже оценил.
Игнат буркнул что-то невнятное, и Яся не смогла удержаться — вновь покосилась на него и тут же отвернулась. Сейчас, когда она рассмотрела его получше, Игнат показался ещё симпатичнее, чем при первой встрече. Непонятная татуировка на голове совсем не портила его, напротив — придавала загадочности и мрачного шарма. Игнат словно скрывал какую-то тайну, и сердце Яси трепетало всякий раз, когда она встречалась с ним взглядом.
— Ты ешь, ешь глазатку-то. Остынет ведь пока думаешь, — поторопила Ясю баба Гана. — Из перловки она. В печи упревала. Другой такой ни у кого больше не попробуешь.
Ясе пришлось подчиниться, и она зачерпнула кончиком ложки рассыпчатого духовитого варева.
Каша оказалась неожиданно вкусной. Крупные горошины, что проглядывали среди перловки, действительно походили на глазки. Помимо них там попадались аппетитные кусочки поджаристых шкварок, и что-то смутно напоминающее грибы. Уточнять что это такое Яся не стала — её волновали совсем иные вещи.
Когда она допивала кисловатый кисель, Гана первой прервала молчание — попросила рассказать обо всём, что произошло в закидке.
— Я пала жертвой собственной глупости, — едва слышно ответила Яся, — Вместо того, чтобы остановить Катьку — полезла следом за ней. О чём только думала тогда?
Под одобрительным бабкиным взглядом она постепенно разговорилась и поведала печальную историю своих злоключений.
Слушая этот сбивчивый монолог, Игнат едва сдерживался — до того хотелось встряхнуть бесцветную дылду, потребовать, чтобы перестала врать! Играла она превосходно — интонации, взгляд — всё было выверено до мелочей, но он-то знал правду!
— Ливни соль смыли, — бабу Гану похоже ничто не смутило в рассказе. — Я ведь её всё-время досыпала, следила, чтобы полоса сохранялась. На всякий случай перекрывала проход. Только от судьбы не уйти, что должно — то случится.
— С безголовыми всегда так, — процедил сквозь зубы Игнат, и бабка взглянула укоряюще, покачала головой.
— Ты то что ершишься, маё сэрца? Или забыл свою историю?
— Помню. Такое не забудешь.
— Вы… тоже там побывали? В заброшенном доме? — вопрос вырвался
