для него высоте.
Птицам он не завидовал: они были слишком далеки от него по физическим качествам. Но к маленькому хищнику он чувствовал зависть.
XIII. Встреча с Тун-Ли
Вану было уже полтора года. Вес его достигал ста пятидесяти килограмм. Чувствуя в себе избыток сил и энергии, он нежился под лучами яркого зимнего солнца, щурил глаза, потягивался, приглаживал своим шершавым языком великолепный мех и думал свою большую звериную думу.
В его молодом, еще не вполне сформировавшемся мозгу роились воспоминания детства. Образ матери и сестры вставал перед ним и щемящее чувство тоски и одиночества по временам захватывало его всецело, не давая покоя.
Но жизнь брала свое и эти воспоминания становились все бледнее и бледнее и образы прошлого уходили прочь, оставляя место суровой действительности.
Зима подходила к концу. Звероловы прекратили ходить на охоту, так как мех зверей под влиянием тепла, начал линять, теряя свою ценность.
Старый Тун-ли заканчивал свой пятьдесят пятый промысловый сезон. Драгоценные шкурки соболя были упакованы и лежали в берестяной кошелке. Сверху на них были плотно уложены другие, менее дорогие, шкурки колонка, куницы, белки, енота, лисицы и выдры. Вес этой кошелки достигал сорока килограмм. Привязанная к рогулькам, такая кошелка носится обыкновенно за плечами, на спине.
Убрав все свое несложное хозяйство в фанзе и тщательно подметя пол и площадку около фанзы, старый зверолов помолился у домашней кумиренки, врезанной в ствол огромного кедра; ударил несколько раз палочкой в чугунный колокол, висящий тут-же, на ветках клена, и припал к земле ниц, мысленно благодаря Горного Духа за удачный промысел.
Густые звуки колокола мирно зарокотали в чаще и поплыли вдаль, замирая в глубине дремучей тайги.
Завершив моление, с зажжением благовонных курительных свечей на алтаре кумирни, Тун-Ан быстро поднялся с колен, надел себе на спину тяжелую кошелку, подпер плотно дверь фанзы колом и с длинной палкой в руках зашагал по тропе на восток.
Солнце склонялось уже к закату и вечерние тени легли между стволами могучих кедров. Старый зверолов рассчитывала заночевать в фанзе, расположенной в десяти километрах отсюда, и завтра утром продолжить путь на восток до города Нингуты, т. е. пройти семьдесят пять километров за полтора дня.
Здоровая умеренная пища, чистый горный воздух, тяжелая ходьба по горам и отсутствие треволнений дают те нормальные условия жизни, которые обуславливают крепость физическую и духовную.
Тун-Ли потерял уже счет прожитых лет и знал только, сколько лет его сыну, живущему в Нингуте и занимающемуся торговлей. Сыну уже перевалило за пятьдесят, а внуки давно женаты, хотя и живут, по старым традициям, одной семьей, в одном доме, в полном подчинении у отца и деда.
Бодро шагает старик, согнувшись под тяжелой ношей, по тропе и думает свою старческую думу о том, как встретят его любимые внучата и какие подарки принесет он им к празднику Нового года.
Таежная ночь между тем наступила, и яркая луна поплыла по темному звездному небу, бросая свои бледные лучи на тропу и чащу черного, как могила, кедровника.
Скоро фанза. Зоркий глаз зверолова различал уже вдали тусклый свет оконца, затянутого промасленною бумагой. Еще один поворот и в излучине ручья, под навесом скалы, покажется фанза соседа зверовщика Лу-Бина.
Но, что это! Впереди, шагах в двухстах, на тропе, темнеет какая-то фигура Она недвижима, только сзади нее извиваясь как змея, шевелится что-то длинное и тонкое, не то ствол дерева, не то виноградная лоза.
Черные зрачки старого Тун-Ли сузились и вперились в одну точку.
Он остановился на тропе за могучим стволом тополя и не спускал глаз с темного предмета.
Наконец он понял, что перед ним тигр. Это был Ван.
Оружия у старика не было, да оно и бесполезно в таких случаях: что может сделать слабый одинокий человек, даже хорошо вооруженный, при встрече с гигантской кошкой в таежную ночь!
Однако Тун-Ли не струсил. За свою долгую жизнь в лесах Лао-Э-Лина он подвергался тысячам опасностей и не раз приходилось ему встречаться с царем маньчжурской тайги. Он знал, что малейшее проявление трусости и даже нерешительности может стоить жизни. Убедившись, что хищник стоит на тропе и смотрит на него своими круглыми светящимися глазами, он вышел из-за ствола дерева и медленно, но решительно, направился к нему по тропе, не спуская глаз с неподвижной фигуры зверя.
Расстояние быстро сокращалось.
Человек смело шел навстречу страшному зверю.
Взгляды их встретились, и невидимая нить между ними натянулась, как струна, готовая лопнуть.
С каждым шагом напряжение становилось более острым и казалось, что должен произойти взрыв, так натянуты были нервы, так чувствовалась безвыходность положения.
Мозг хищного зверя усиленно работал и нервные центры его не успевали анализировать сложившуюся обстановку.
Наступило время действовать,
Тун-Ли подошел вплотную к зверю и не замедляя шага, продолжал гипнотизировать его своим взглядом.
Впервые видя человека, смело идущего ему навстречу, Ван был ошеломлен.
Выхода не было, столкновение неизбежно.
Зверь или человек должен уступить дорогу!
Тун-Ли сознавал, что уступать нельзя, так как это грозит верною смертью. Надо идти вперед во чтобы то ни стало.
Колоссальным напряжением воли старик заставил себя идти вперед.
Почти бессознательно, видя неизбежность столкновения, Ван сошел с тропы в сторону, уступая дорогу человеку.
Так же точно он обошел-бы стороной всякое препятствие на своем пути, в виде поваленного дерева, или выступа скалы.
Тем же скорым, но размеренным, шагом Тун-Ли прошел мимо хищника, стоявшего в стороне, с недоуменным и растерянным видом.
Зверь смотрел вслед человеку, быстро удалявшемуся по тропе.
Еще большее напряжение воли пришлось проявить старому зверолову, чтобы не оглянуться назад.
Опытный таежник знал, что делать этого нельзя, что опасность не миновала.
Оглядывающийся назад человек показал-бы свою нерешительность и трусость, и в голове хищника появилась бы новая мысль, овладеть добычей.
Быстро миновав поворот тропы, Тун-Ли подошел к фанзе и сбросил свою кошелку у дверей, подпертых колышком. Хозяина, очевидно, не было дома.
Постояв немного у дверей и закурив трубку, Тун-Ли вошел в фанзу.
Тусклый огонек мерцал в ее глубине, бросая слабый свет на убогую обстановку.
Здесь только старый зверолов почувствовал слабость и упадок сил. Старик еле держался на ногах и прилег на теплый кан, положив себе под голову обрубок дерева.
Глубокий сон овладел им и трубка, которую он держал во рту, скатилась на пол.
Такова была первая встреча Тун-Ли с Великим Ваном.
В памяти хищника так же хорошо запечатлелась высокая сухая фигура старого таежника и взгляд его проницательных глаз.
Когда темная фигура зверолова
