И мне так жаль, что я не поняла происходящего.
— Я скрывала это от вас.
— О нет! — вдруг испуганно воскликнула она.
— Что?
— Мы отправили тебе рождественские подарки! Теперь они в Италии. У нас для тебя ничего нет.
— Мам, — я обняла ее за плечи, — вы все здесь, и это все, чего желаю.
Очевидно, это мечтает услышать каждый родитель, потому что мама и папа снова стиснули меня в объятьях. Потом мы долго разговаривали и сели завтракать.
— А где ты взяла деньги на билет? — спросила мама, пока я уплетала за обе щеки папину стряпню. — Это удовольствие не из дешевых.
— Пару месяцев преподавала вокал некоторым школьникам в Милане, — покраснев, объяснила я.
— Амалия, ты же знаешь, что это запрещено, — отчитала меня мама.
— Ты права, меня могли исключить.
Она одновременно вздохнула и усмехнулась.
— Знаю-знаю, очень круто, что Амалия вернулась домой и все такое, — сказал Джонатан, вставая. — Но, в отличие от некоторых, у меня есть подарки, которые нужно открыть. Поэтому…
Мама шутливо шлепнула брата по руке.
— Джон, мы не видели твою сестру несколько месяцев.
— Мам, все в порядке, — рассмеялась я. — Дайте ребенку открыть свои подарки.
— Простите? — притворно удивился Джонатан. — Давно ли ты у нас повзрослела?
— Давно.
Мы прошли в гостиную и сели у елки. Я наблюдала за тем, как брат открывал подарки, и это было здорово. Даже весело. Я посмотрела в телефон, не совсем понимая, зачем это сделала. У единственных людей, кто знал о моем возвращении, не считая членов семьи, не было моего номера.
Так почему я его не дала?
Через несколько часов вся семья собралась на кухне. Мама и я собирали упаковочную бумагу в мусорный пакет, а папа и Джонатан мыли посуду. Раздался звонок в дверь.
Я посмотрела на брата и поиграла бровями.
— Это твоя подружка?
— Мы расстались.
— Что? Почему ты не сказал мне?
Джонатан пожал плечами.
— Не знаю, сестрица. А почему ты мне ничего не сказала?
Он улыбнулся и пошел открывать дверь. Скоро брат вернулся и сказал:
— Ты вернулась всего минуту назад и уже популярнее меня?
Сердце пропустило удар.
— Пришли ко мне?
— Просто доставили твой багаж.
Он рассмеялся, и я несколько раз шлепнула его по руке. Понятия не имела, что авиалинии доставляют багаж. Особенно в Рождество.
— Не забудь про чаевые, — крикнула мне мама вслед, когда я пошла к входной двери. — В моей сумке немного налички.
Сменив направление, я взяла купюру из маминого кошелька и поспешила к двери.
— Прошу прощения, я… — И застыла на месте.
На пороге стоял Сойер с моим огромным чемоданом.
— Привет, — улыбнулся он. — Я подумал, что тебе это потребуется. — Он кивнул на мой чемодан. — Теперь понятно, что ты имела в виду, когда сказала, что в нем вся твоя жизнь.
— Как ты…
— У меня связи в аэропорту.
Ах да, его отец пилот.
— Спасибо. Мама велела дать тебе чаевые. — Я протянула деньги, но Сойер рассмеялся и отказался от них.
Я взяла чемодан за ручку и закатила в коридор, а потом пригласила его войти.
Сойер заглянул вглубь дома из-за моей спины.
— Я не помешаю?
— Нет, проходи.
Он вошел и закрыл за собой дверь.
— У меня для тебя кое-что есть, — сказал Сойер.
Он достал из-за спины коробку, которую раньше я не заметила. Она была размером с коробку для обуви и была упакована в голубую бумагу с серебристыми колокольчиками.
— Не стоило, — удивленно произнесла я. — Ты почувствовал себя виноватым за то, что я подарила тебе подарок за девяносто девять центов, а ты мне ничего?
— Да, полностью.
— Хорошо, тогда я открою его, а потом ты расскажешь, как прошел твой другой обмен подарками.
Я провела его в комнату для гостей. Мы редко ей пользовались, поскольку мама предпочитала держать ее в чистоте для гостей, которые редко у нас бывали. Я села на диван, а Сойер принялся рассматривать картины на стене.
Бережно избавив коробку от упаковочной бумаги, я сняла крышку. Внутри лежало пять маленьких, аккуратно завернутых подарка. Я развернула первый. Это был снежный шар с надписью «Брекенридж, Колорадо» и маленьким лыжником внутри, который спускался с холма. Он и для меня тоже что-то купил на первой остановке? Следующий подарком оказалось елочное украшение в виде серебряной птицы со второй остановки. Я ахнула и подняла взгляд. Сойер стоял там, взирая на меня с беспокойством.
Я смутилась. Он решил подарить эти подарки мне, а не своей возлюбленной? Сойер все еще молчал, и я осторожно открыла следующий. Им оказалась упаковка жвачки. Я тихо рассмеялась. Так и знала, что он ничего не найдет в вестибюле того захудалого мотеля. Я остановилась и отложила коробку на диван.
— Сойер.
— Амалия. — Он с трудом сглотнул и продолжил: — Амалия. Я думал о тебе последние три года. Пожалуйста, не считай меня маньяком, — процитировал он слова Уэса в машине.
Голова закипела от мыслей. Неужели Сойер все это время имел в виду меня или это просто шутка?
— Но… ты сказал, что общался с ней раньше и…
— Один раз, — сказал он. — В прошлом году на вечеринке у Сары Фарнсворт. Ты спускалась по лестнице на задний двор. Я стоял в очереди за гамбургером и сказал: «Эй, я тоже сегодня чуть было не надел желтый сарафан. Рад, что этого не сделал». Тебе смешной моя реплика не показалась.
Я мысленно вернулась к тому вечеру, его лицу и улыбке. Тогда мне показалось, что он просто со всеми дружелюбный.
— Я совсем забыла. Тогда я сочла тебя забавным и удивилась, что ты заговорил со мной. — Я покачала головой. — Да, это был ты.
— Знаю. Вижу, наше общение и в школе тоже было не особо запоминающимся.
— Помню, как мы пару раз поздоровались в коридоре, но в прокате машин ты даже не знал моего имени.
Сойер рассмеялся.
— Амалия, конечно же я знал его. Нужно дать нервничающему парню секунду на то, чтобы собраться с духом. Не видел тебя несколько месяцев, и вдруг появляешься ты, вся такая спокойная и красивая. Я очень хотел отвезти тебя домой и упорно размышлял, как бы все провернуть.
Я была потрясена. Все так неожиданно.
— Но, когда мы стояли под веткой поцелуев, я поцеловала тебя, а ты отстранился.
— Я не хотел, чтобы ты поцеловала меня на спор.
Однако это был лишь повод. Я хотела поцеловать Сойера.
— Прости, я…
Все еще в шоке и пытаюсь все переварить.
— Ты же сказала, что идея с подарками может сработать, — сказал Сойер, сложив ладони. — Не сработало? Перебор? Клянусь, я не
