никто не спрашивал, но если бы спросили, то, конечно бы, отказалась – я такую ерунду не люблю.
Начало было ничего. Вместе с музыкой появилась надпись KUSADASI. Увидев птичий остров с высоты птичьего полёта, все восхищённо охнули – и это неудивительно, он реально красивый. Когда виды города (рука с голубями там тоже была!) закончились, началось самое неинтересное: история погружения дедушки. Сначала Константин Максимович важно говорил с инструктором, затем неуклюже надевал акваланг, потом он внезапно пропал, но его быстро заменили акулы, осьминоги и заросли кораллов. На этом кино закончилось и все, включая меня, захлопали. На самом деле мне очень хотелось сказать, что на той глубине, где ныряли ползали новички, никаких кораллов нет, максимум – медузы, но я решила не портить чужой праздник.
После обсуждения подробностей Великого Погружения Константин Максимович рассказал страшную историю про то, что в их группе какая-то девица нырнула так, что дело окончилось клинической смертью и обратно вернулись все, кроме этой самой девицы и её мужа. Куда она делась, им не сказали – понятное дело, будут скрывать до последнего. В этот момент мне захотелось кинуть солонку на пол и заорать: «Что за бред?!», но вместо этого я просто сломала зубочистку.
История никого не оставила равнодушным. Дедушка, напугав сам себя, взялся за голову, Оса схватилась за сердце, Алё грустно вздохнула. Як, жуя салат, сказал:
– Экстрим есть экстрим.
А Богдан лениво заметил, что в каждом длительном круизе в среднем умирает два пассажира и это не удивительно, потому что средний возраст круизного туриста…
В этом месте Як приказал ему закрыть рот и не портить всем хорошее настроение. Приказ был сразу выполнен: Богдан бросил вилку на стол и ушёл. Дальше беседа не клеилась и ужин сам собой закончился. Справившись с желе, мы с Алё вышли на палубу.
– Ну что? Всё как прежде? Или как? – спросила она, икнув.
– Или как, – ответила я и поплелась к Инне и Марии, очень надеясь, что они меня не выгонят.
«Галактика», 24 августа, 6:10
Ура, наконец-то утро! Ноги болят ужасно, спина тоже. Интересно, из-за чего: из-за ныряния, забега по пляжу или из-за этого дурацкого матраса? Ладно, нечего жаловаться. Спасибо, что приютили. Могли честно сказать, что мест нет.
Папа прав, Инна и правда золото. Выслушав мою просьбу о ночёвке, она молча принесла надувной матрас и, перед тем как положить его на пол, поинтересовалась:
– Такой вариант устраивает?
Конечно, я согласилась. Спать на матрасе было ужасно неудобно: он противно скрипел, я постоянно соскальзывала, простыня сбивалась комком – матрасный заплыв я бы точно не выиграла, – но выбора у меня не было, возвращаться к Алё не хотелось. Крепко заснуть и забыть про самолёт-призрак и одинокого белого голубя мешал не только матрас, но и орущая на палубе музыка: Сеня-Баян пел так, что дрожали стены. Прогноз папы не сбылся, в Кушадасах его не списали. Он, конечно, шумный, наглый, всегда опаздывает, но таких концертов, какой сегодня дала я, не устраивает.
На самом деле после этих позорных забегов-побегов надо списать на берег меня. Только бы папа ничего не узнал. Надеюсь, Алексей сдержит слово.
«Галактика», 24 августа, 7:25
Через пару часов заходим в Ираклион – столицу острова Крит! Только, кажется, его я не увижу, потому что выходить в город Инна строго запретила. Пока я пыталась понять, что такого случилось за утро и почему она так резко изменилась, – она же не папа, который ничего не разрешает, – секрет раскрылся сам собой.
Инна, в сотый раз напомнив, что сегодня площадка для выгула – это территория порта, и то не вся, а только причал «Галактики», вдруг пробормотала, что по возвращении домой надо обязательно проверить сердце, и посмотрела на меня точно так же, как смотрела Элен, когда в лодке проверяла, дышу я или нет, – тревожно и испуганно.
Что ж. Алексей слово сдержал – папа про подводный обморок ничего не знает. Больше никого в моём стоп-листе не было. Попросить ничего не говорить не только папе, а всем на свете родственникам и золотым людям я не догадалась. Эх, теперь Инна каждый вздох будет контролировать.
«Галактика», 24 августа, 8:40
Фотограф бесит. От него никуда не спрятаться. Он вообще спит? На охоте и утром, и ночью. На пятый день вообще-то можно уже понять, что папа мои фотографии не покупает, но я постоянно нахожу себя на фотостене у бассейна. Интересно, что он делает с непроданными снимками? Рвёт?
Режет на мелкие кусочки? Может, он псих и у него дома вместо обоев картинки с зевающими и жующими людьми? Надо к нему присмотреться.
«Галактика», 24 августа, 15:30
Кто главный на Крите? Конечно, Минотавр – прожорливый быкоголовый монстр, прятавшийся в страшно запутанном лабиринте. Там он скрывался не от дикой жары, а в ожидании жертвы, которая непременно должна быть молода и очень красива – обычных людей Минотавр почему-то не ел. Так продолжалось много лет, пока это безобразие не прекратил храбрый Тесей: он и чудище победил, и из лабиринта выбрался. Правда, не сам, а с помощью клубка ниток, который ему предусмотрительно дала его подружка Ариадна.
Жуткий Минотавр якобы обитал в Кносском дворце, куда от «Галактики» отправились аж пять автобусов. Ещё был вариант поехать в Критский Аквариум или в пещеру Зевса – туда, кстати, поехали Зубаревы. Да, Зевс тоже родился здесь. Ничего удивительного: мы же в Греции!
Меня же ждал порт. Я, конечно, помнила, что это мой максимум, но вышло по-другому. Портовые ворота вывели к тихому переулку с единственным магазинчиком, хозяин которого дремал на табуретке. Мысленно пообещав Инне дойти до последнего дома и сразу вернуться, я осторожно пошла вперёд, даже не догадываясь, что за углом меня подхватит пёстрая шумная толпа и понесёт неизвестно куда.
Кое-как выбравшись, я огляделась. Судя по обстановке, меня вынесло на какой-то автовокзал. На одном из автобусов красовалась табличка KHOZZ – понятно, что это означало: на нём можно было доехать до дворца Минотавра!
Если верить расписанию, автобус отходил каждые полчаса. Я прикинула: тридцать минут туда, примерно часик там, тридцать обратно – опоздание на борт просто невозможно. Так что можно ехать – никто не заметит!
«Галактика», 24 августа, 16:00
Автобус оказался удобным, а путь недолгим. Прохлада, мягкое сиденье, виды из окна – всё было супер. Восторг и страх перемешались, превратившись в странное щекотание где-то под рёбрами. Рядом не было ни родных, ни друзей, ни знакомых, но теперь это радовало,
