class="p1">— Не думаю, что отмена почитания Марьям и икон сгладит все расхождения наших вер, — махнул рукой Ибрахим, — но если Кунастандин и вправду мертв — это и вправду добрый знак. Хорошо, Исаак, сегодня твой день. Во имя Аллаха, Всемилостивого и Милосердного, повелеваю тебе Халид ибн-Язид взять столько войска, сколько сочтешь нужным, и к вящей славе Аллаха и Пророка повести его на запад, чтобы помочь Исааку Багрянородному заполучить престол отца. Джафар, проследи за тем, чтобы наши войска ни в чем не нуждались в грядущей войне.
— Как прикажет мой Повелитель, — со вздохом произнес Джафар, украдкой метнув раздраженный взгляд на расплывшегося в торжествующей улыбке Халид ибн-Язида.
* Стихи Омара Хайяма
Царьградский узел
Стук лошадиных копыт разносился по мощенной дороге, по которой следовал царственный кортеж. Более полусотни бойцов «варварской этерии» сопровождали императорскую охоту. На этот раз рослые светловолосые славяне и германцы, вооружились длинными спатами и контарионами: эти длинные пики, столь необходимые для борьбы с вражеской конницей, оказались пригодны и для того, чтобы удерживать на расстоянии визжащего вепря, даже в предсмертной агонии пытавшегося дорваться до охотника. Сегодня было убито пять таких кабанов, что, вместе с иной добычей, лежали, сваленными на нескольких повозках, неспешно волочащихся позади процессии.
Молодой император ехал впереди — верхом на белом коне, стройный, подтянутый юноша, одетый в короткую тунику из темно-зеленой ткани, и такого же цвета штаны, заправленные в красные сапоги. О его высоком титуле, напоминал лишь багряный плащ, наброшенный на плечи. Несмотря на то, что Михаилу лишь предстояло еще пройти коронацию, приуроченную к Рождеству Иоанна Предтечи, все — включая и собственную мать, — относились к нему уже как к правящему владыке. Сегодня он чуть ли не впервые подтвердил, что достоин предков — отважных воителей и умелых охотников, самолично сразив пикой двух кабанов и одного оленя. Довольная улыбка, озарявшая лицо Михаила, говорила, что решение дядьки Асмунда, отправиться на охоту было правильным, позволив юноше хоть немного отвлечься от потери отца и предстоящего ему тяжкого бремени имперской власти. Рядом с Михаилом на палевой кобыле ехала императрица Ирина одетая в мужской костюм: вопреки византийским обычаям, не приветствовавших участие женщин в мужских забавах, бывшая принцесса лангобардов часто выезжала на охоту. Причем, она вовсе не оставалась лишь безучастным зрителем: сегодня она собственноручно убила пикой большого волка, выведенного на нее загонщиками. Сейчас она ехала с непокрытой головой, разбросав светлые волосы по плечам и ее лицо светилось таким же торжеством, что и у сына.
Хотя леса, в которых шла охота, давно остались позади, тем не менее, вдоль дороги еще тянулись как отдельные деревья, так и целые рощицы, сохранившиеся средь полей и виноградников. Возле одной из таких рощ их и поджидала западня: когда вдали уже мелькали стены Константинополя, с обеих сторон дороги вдруг затрещали ветки и на дорогу выхлестнулись вопящие всадники с копьями и мечами наголо. Несколько стрел свистнуло над головой императора — лишь Генрих, что есть силы пришпоривший коня, успел подставить щит, прикрывая Михаила.
— Сомкнуть ряды, — рычал сакс, — копья вперед! Защищать конунга!
— Убейте их всех! — прогремел в ответ зычный голос, — варварских псов, варварскую суку и ее щенка! Во имя истинного императора — смерть им всем!
Оглушительное ржание и воинственные крики стали ему ответом, когда вооруженные всадники с удвоенной силой обрушились на императорский кортеж. Ирина, бешеным взором поискала обладателя показавшегося ей знакомым голоса и лицо ее исказилось от ненависти, когда она увидела стоявшего на краю дороге всадника, в синем сагнуме, наброшенным поверх золоченного клибаниона. Именно он, громкими криками, подбадривал воинов, призывая их к новой атаке.
— Уходите в город! — Генрих потряс женщину за плечо, приводя в чувство, — скачите быстро, во весь опор! Доложите Асмунду об измене...
— Я не брошу тебя!- крикнул Михаил, — я сам убью этого предателя!!!
— Не говорите глупости, мой конунг, — Генрих на миг прервался, метнув пику прямо в грудь одному из прорвавшихся всадников — ваша жизнь сейчас важнее всего! Скачите в столицу за подмогой!
Вокруг уже кипел бой — наседавшие со всех сторон всадники, пытались прорвать строй бойцов, сплотившихся вокруг молодого императора и его матери. Хрип лошадей, проклятия и предсмертные крики заполнили рощу, пока эскувиторы вновь и вновь накатывались на «ледяную стену» копий, мечей и щитов, окруживших басилевса. С треском ломались пики, с лязгом скрещивались мечи и сраженные всадники, падали, истекая кровью, пока лишенные седоков кони, с тревожным ржанием метались вокруг, внося еще большую сумятицу во все происходящее. Михаил переглянулся с матерью и оба, не сговариваясь, пришпорили коней, устремившись в проход, расчищенный для них германской этерией.
— Эй, кто там есть!- крикнул Никифор, — эти двое не должны уйти! Триста золотых солидов тому, кто убьет варварское отродье!
Однако его вопль остался втуне — эскувиторы уже сошлись в жесточайшей схватке с
