–Немного.
–Так я и думала. Раз немного, так и жалеть особенно не о чем. Встретились, посовокуплялись и разбежались без претензий. У меня-то к тебе претензий нет. Если тебе так легче, считай, что это я тебе надоела, а не ты мне. Попробуй самогипноз, побормочи формулы самовнушения, помогает.
Она ушла, а я остался лежать не в самом лучшем настроении. Да, мы с Лорой остались друзьями и, положа руку на сердце, наш спокойный, без истерик, разрыв устроил бы меня… если бы не этот бык Гарсиа. Чем я хуже его – тем, что не бык? Или все-таки размером инструмента? А может, он предложил ей замужество? Да, это возможно. Я-то не предлагал…
Через минуту я решил больше не растравливать себе желчь. Ну, ушла от меня женщина и ушла. Что такого? Это случается. К тому же ушла она не к Гарсиа, то есть не сразу к Гарсиа, а был некоторый перерыв… Тем лучше, и нет у меня оснований противопоставлять мои стати статям быка. Пусть Лора будет счастлива, я только порадуюсь за нее.
Однако в душе у меня все равно шевелился какой-то червячок. Не кусал, не грыз, но присутствовал.
Я велел себе забыть о нем и стал думать об известковании. Ничего, конечно, не надумал, только стал еще тупее, чем был. Объяснить феномен я не мог, хоть бы и перерыл все справочники. То, что я видел, не имело права существовать, и точка. Прикажете верить в чудо? В общем-то в чудеса я верил… теоретически. Если они происходят где-то далеко и не со мной – пусть будут. Тем интереснее гадать: правда или мистификация? Но верить в заведомые, зримые чудеса, с которыми можно встретиться в быту или на работе,– увольте. Не бывает в наше время необъяснимых чудес. И не должно быть. Ни на Земле, ни на Реплике, ни в самом дальнем уголке Вселенной, куда наши потомки попадут не раньше чем через тысячелетие. Попадут, поглядят и скажут: никакие это не чудеса, это всего лишь местная специфика, а в общем-то везде одно и то же, скучно жить на свете, господа…
А когда не скучно просто потому, что тихо шизеешь,– лучше?
И еще я несамокритично думал, что мозги у всех нас – не только у меня – куриные, или, вернее, слегка модифицированные австралопитечьи и что не с такими мозгами понимают Природу. Объяснить-то мы можем что угодно, но понять – это уже совсем иное дело, и ничего-то мы не поймем, как бы ни тужились понять… А ведь как тужимся! Сколько экспедиций работает одновременно с нами в Галактике? Сорок? Пятьдесят? Да уж не меньше. И везде одно и то же. Если по результатам экспедиции планету признают перспективной, мы будем считать, что главное мы уже поняли, а с мелочами и тонкостями разберемся в рабочем порядке. И тут нам – хлоп по морде! Очень правильно это. Дураков бьют, это их удел и даже свойство. Мудрых бьют редко, но ведь мудрые куда попало не лезут…
Я проснулся от дурного сна, в котором ходил по потолку и сердился на всех, кто ходит по полу. По потолку же ходить удобнее, разве не ясно? Во-первых, на нем меньше пыли, во-вторых, он не загроможден предметами, а в-третьих…
Что «в-третьих», я не сформулировал, потому что посмотрел вверх. На потолке изолятора явственно отпечатались следы чьих-то потных ног. Они быстро таяли, но не настолько быстро, чтобы я не мог проследить, как тот человек двигался. Он пошел сначала в сторону двери, постоял там немного, потом вернулся другой дорогой, обогнув светильник… Следы обрывались как раз над моей койкой. Я вдруг понял, что лежу поверх одеяла и весь покрыт потом. А когда осознал, что это мои следы,– вспотел вторично.
Некоторое время я лежал и ужасался. Лунатизм – это с людьми еще случается, но человек не геккон, чтобы бродить по стенам и потолкам хоть во сне, хоть наяву. И ни в какого человека от рождения не встроен антигравитационный привод.
Это что же, я – феномен? В цирке меня показывать, в лабораториях на части разбирать?
Собравшись с мыслями, я напрягся и приказал себе воспарить над койкой на метр. С тем же успехом я мог бы приказать Галактике перестать вращаться. Значит, я нормален… А следы?
Следы на потолке уже растаяли. Да и были ли они вообще? Мало ли что померещится со сна. Наверное, я досматривал наяву занимательное сновидение…
Так я убеждал себя, разве что не бормоча «я нормален, я нормален», и к появлению Лоры почти убедил.
–Как самочувствие?– осведомилась она.
–Как у всякого нормального лодыря,– ответил я бодро.– Скоро это кончится?
–Потерпи еще. Думаю, скоро.
–Что там наша Этель?
–Собирается отрядить вас троих на изучение феномена. У остальных программа прежняя.
–Она не может быть прежней. Она уплотнится.
–Тебе-то что за дело?– Лора уставилась на меня с усмешечкой.– У них работа как работа, а у тебя риск.
–Ага,– сказал я.– Обызвесткуюсь и буду торчать на окаменелом болоте вроде памятника. Ты мне цветы носить будешь?
–На Реплике нет цветов. Принесу веник из хвощей.
–Может, все-таки венок?
–Не заслужил.
Мы еще немного потрепались. Приятная все же женщина Лора, и плохо в ней только одно: этот антропоид Гарсиа. Конечно, он не позвал ее замуж, это я зря нафантазировал. Он просто старший офицер нашего «Неустрашимого» ина Реплике занят куда меньше научников. Отчего бы ему не покрутить роман, о котором будет приятно вспомнить в отставке? Один из многих и многих подобных романов…
Быть не может, чтобы Лора этого не понимала. Она же умница. Выходит… Да ерунда сплошная выходит! Читай: яхудший кандидат на эпизодический роман, чем этот Гарсиа. А почему? Со мною хоть есть о чем поговорить…
–Анализы у тебя приличные,– сказала Лора.– Думаю, на этот раз не обызвесткуешься.
Ну вот, подумал я, не хочет она со мной говорить. Кто о чем, а она об анализах.
–А те двое?
–Фейгенбойм в норме. Дювивье еще понаблюдаю сутки-двое.
Бедный Люк…
Он ведь тоже подбивал клинья под Лору, он завидовал мне, когда я владел ею, а теперь быть ему даже не на втором, а на третьем месте. С его-то темпераментом! Это же мука адова.
Черта с два я его жалел. Я ему завидовал. Ну и что, что с Лорой теперь спит космофлотская дубина в аксельбантах? Зато пациент может видеть ее каждый день.
Влюблен я, что ли?.. Нет, конечно нет. Это во мне взыграли собственнические инстинкты, сейчас мы поставим их на место. В два счета. Ну что такое Лора? Если объективно – женщина, каких много. Давно уже не юница, пользуется омолаживающими процедурами. Не всякий юмор понимает. Себе на уме. Знаем мы таких, видели их сотнями, шеренгами и батальонными коробками! Будут у тебя, Стас, еще такие. И даже не такие будут, а куда лучше!
Лора ушла, а я завершил сеанс психотерапии и почувствовал себя гораздо бодрее. Захотелось даже пробежать кросс – по первобытной безжизненной пустыне, по окаменевшему лесу, затем по литорали… Посмотреть, не окаменел ли океан, пнуть в каменную морду какое-нибудь туземное страшилище, насобирать хрупких кальцитовых насекомых… В этот момент я не думал о причинах феномена. Я мечтал, и было мне легко-легко.
