его рассудок. Он чувствовал себя так, словно его подхватил атлантический шквал, несколько сотен раз подбросил в трюме корабля, а затем выбросил в сельской местности Сассекса.
Через несколько мгновений разум вернулся, и его осенило, почему стало темно. За ними захлопнулась дверь хижины.
Нора ахнула.
-О, нет.
-Не волнуйся, - заверил ее Дэш. - Захлопнулось неплотно. Но она всего лишь качается на петлях. Это не проблема, если только …
Бах.
От этого звука у него по спине пробежала дрожь.
-Если только, - сказал он, - щеколда не защелкнулась. Так.
Бах.
Проклятие.
Дэш старался быть спокойным.
Возможно, все было не так плохо, как он боялся.
Отпустив Нору, он подошел к двери и толкнул дверь.
Его толчок наткнулся на сопротивление. Твердое, основательное, жесткое сопротивление.
Проклятие и ад. Злополучное везение.
Щеколда упала точно на место, и ранее вечером он натянул веревку, предназначенную для ее подъема. Поступая так он думал о том, чтобы обезопасить их.
Ха.
Нора бросилась к нему. Она постучала в дверь, добившись небольшого успеха, чем Дэш несколькими минутами ранее. Она повернулась и посмотрела на него широко раскрытыми в темноте глазами. Ледяные кристаллики прилипли к ее ресницам. Ее расширенные зрачки, кажется, отражают чувство темной, бездонной обреченности, растущее в его животе.
Она была умной женщиной и так же хорошо, как и он, понимала, что их положение было ужасным.
Они были лишены своего единственного убежища. На холоде. Одетые не более чем в свою кожу.
И никто не придет им на помощь. По крайней мере, не раньше утра, а к тому времени они насмерть замерзнут.
Проклятие и ад - этих слов сейчас было недостаточно.
Дэш провел большую часть последних четырех лет на корабле. Он мог сквернословить на дюжине разных языков, и в этот момент мысленно перебирал проклятия на каждом из них.
Но ради Норы он воздержался от того, чтобы произносить их вслух.
-Черт, - сказала Нора.
Слово повисло в воздухе, четкое и ясное, как сосулька.
Дэш рассмеялся, и внезапно отчаяние немного отступило.
-Леди не должна знать этого слова.
-Леди не должна употреблять это слово, - поправила она. - И я признаю, что никогда раньше им не пользовалась. Но для чего я приберегла его, если не для этого момента?
Справедливо.
Он кивнул в мрачном согласии.
-Черт.
Она одарила его улыбкой, при этом стуча зубами, и обхватив руками свой торс.
-По крайней мере, в следующий раз, когда вы окажетесь привязанным к мачте во время шторма у берегов мыса "Доброй Надежды", вы сможете сказать: "Могло быть и хуже". Ее искрометный смех образовал мерцающее облако.
Ему страстно хотелось прижать ее к себе, кожа к коже. Согреть своим телом, как мог. Но это продлилось бы недолго.
Лучшее, что он мог сделать, мыслить рационально, - это найти путь внутрь. Отвести ее поближе к настоящему огню.
-Отойди в сторону, - сказал он.
-Зачем?
Он не ответил. Ему нужно было беречь свою энергию для действий, а не для разговоров.
Он отступил на один, два, три шага. Затем он уперся пятками, стиснул зубы - и яростно бросился к двери, используя свое опущенное плечо, как таран. Когда он столкнулся с дверью, боль эхом прокатилась по его плечам и вниз по руке.
Дверь задребезжала, но щеколда не поддалась.
Он отступил и попробовал еще раз.
Когда он столкнулся с дверью во второй раз, Нора издала сдавленный крик, словно от боли.
-Дэш, не надо. Ты поранишься, и это ничем не поможет.
-Если я не смогу открыть эту дверь, - сказал он, отступая для новой попытки, - мы оба умрем.
Он в третий раз ударил в дверь, на этот раз целясь в петли. Возможно, они были более слабее, чем щеколда. Дубовая панель снова задребезжала, но отказалась поддаваться. И снова боль, как картечь, пронзила его руку и спустилась по спине.
Он зарычал от разочарования.
-Джордж, пожалуйста.
Джордж.
Она звала его так, только когда боялась.
-Как бы ни было интересно на это смотреть, - предположила Нора, возможно, нам следует поискать другой способ проникнуть внутрь. Там было окно.
Он покачал головой, когда обошел ее сбоку.
-Оно такое маленькое. Скорее отдушина.
-Я думаю, что смогла бы протиснуться, если бы ты меня подтолкнул.
-Оно тоже заперто, - сказал он, поднимая обе руки к ставне и дернул ее - Изнутри.
Дэш пнул ногой снежный сугроб. Это не помогло, но было приятно.
Ему нужно было составить план.
-Мы вернемся в карету. По крайней мере, это какое-то укрытие от снега и ветра, и твой чемодан там. Возможно, там есть один - два теплых коврика.
-Это слишком далеко, - сказала она. - И сейчас уже темно. Снег засыпал дорожку. Мы можем топтаться здесь часами.
-Не часами. Мы замерзнем задолго до этого. - Он провел рукой по лицу. - Иисус Христос.
Он скользнул по ней взглядом. Его глаза привыкли к темноте, и света от камина, который просачивался сквозь щели в домике, было достаточно, чтобы он смог рассмотреть ее.
Она была такой бледной. Возможно, это была игра темноты и лунного света - он молил бога, чтобы это было так, - но ее губы были синими, как у мертвеца.
И, боже милостивый, она была босиком.
Он грубо притянул ее к себе, заключив в объятия и поставил ее ноги поверх своих сапог. Он быстро двигал руками вверх и вниз, пытаясь унять ее дрожь.
-Мне так жаль, сказала она, уткнувшись лицом ему в грудь. - Это все моя вина.
Это было несвойственное для нее заявление. Он действительно и по-настоящему волновался о ней. Она сходила с ума на этом холоде.
-Ты ошибаешься, - сказал он ей. - Это я во всем виноват.
Только я.
В большом количестве смыслов, чем она могла себе представить.
-Нет, нет. Это была моя идея. Моя глупая игра. Выйти и поцеловаться на снегу? Почти без одежды? Что за глупая безрассудная идея. - Она подняла голову. - Почему ты не сказал мне, что это была глупая идея?
О, теперь, оказывается, это была отчасти его вина. Несмотря на холод, он почувствовал, как уголки его губ приподнялись в улыбке. Это была та самая Нора, которую он знал.
-Я полагаю, - сказал он, - потому что мне очень понравилась идея поцеловать тебя на снегу. Почти без одежды.
-У нас всегда была связь. Не так ли?
Он кивнул.
-Я знал, что
