равнодушно отмахнулся Плечов, всем видом демонстрируя, что данная тема ему вовсе не интересна.
— Он наверняка служит в НКВД? — с невероятной, с ранней юности свойственной ему совершенно сумасшедшей настойчивостью во всех делах продолжал допытываться Рыбаков.
— Возможно.
— А не связаны ли вы каким-то образом с тем делом, о предыстории которого я имел честь информировать товарища Сталина? — Борис наградил своего визави испытывающим, как ему казалось, взором и замер в ожидании честного ответа.
— О чем ты? — как бы между прочим бросил куда-то в сторону Ярослав, словно намекая на то, что разговоры на эту тему ему абсолютно не интересны.
— О "русском коде".
— Хочешь начистоту?
Плечов артистично потянулся и чуть было не зевнул.
— Да.
— Меня пытаются втянуть в эту авантюру, однако окончательного согласия я еще не дал.
— Что значит "втянуть", и о какой-такой авантюре ты ведешь речь?
— Пока не знаю. Но вскоре отправлюсь в город на Неве и уже там, на месте, разберусь со всеми интересующими тебя вопросами!
— Уж не к Мыльникову ли тебя заслали? — воскликнул Рыбаков, на мгновенье позабыв, что находится в публичной библиотеке, где шуметь не рекомендуется и даже воспрещается.
— К нему, батюшка, к нему! — оперативно подтвердил его догадку Плечов.
— Тогда слушай! Сей гнусный тип не так прост, как кажется, — профессор отодвинул в сторону стоящий на полу большой кожаный портфель, служивший "водоразделом" между двумя учеными мужами, и, придвинув свою табуретку поближе к коллеге, принялся горячо нашептывать ему прямо в ухо: — Умный, хитрый, хорошо информированный. Но вот клеймо врага народа к нему приклеили, на мой взгляд, необоснованно, напрасно… Не таков Дмитрий Юрьевич, не таков…
— А каков?
— Народную власть он, понятное дело, не шибко жалует, а вот нашу славную Родину — я имею в виду Россию — любит по-настоящему. Горячо. Страстно. Как и все его предки. Масоны, между прочим. Из Мальтийского ордена, может, слыхал?
— Вот тебе бабушка и Митькин день! — воскликнул Ярослав, перефразируя известную поговорку.
— Ради Бога, не называй его так — утратишь всякое доверие, да еще и наживешь попутно кучу неприятностей: Мыльников — человек благородных кровей, к тому же обидчивый и крайне заносчивый, — сообщил Борис Александрович. — Поэтому только Дмитрий Юрьевич и желательно на "вы".
— И сколько же ему лет? — поинтересовался агент, заблаговременно обдумывая какие-то свои планы относительно предстоящего знакомства.
— Что-то около сорока пяти, наверное, — скривил обычно добродушное лицо профессор Рыбаков. (Может, ему был неприятен сам факт знакомства с этим, как он чуть раньше выразился, "гнусным типом"?) — В общем, лет на десять-двадцать старше тебя будет… А то и более.
— Хороший интервальчик… Плюс-минус полжизни. Ну да ладно… Лишь бы не глубокий старик с маразматическими отклонениями.
— Никаких проблем со здоровой логикой у него нет. Сам увидишь!
— Значит, сойдемся! — оптимистично заверил Ярослав Иванович.
— Ой, не знаю, — покачал головой его собеседник. — Слишком противоречивая натура Мыльников. Сложная. Но ты, я вижу, готов найти подход к любому динозавру.
— Так точно.
— Не сочти за наглость, но на всякий случай запомни несколько главных тезисов, которыми он постоянно оперирует в своих, так сказать, околонаучных кругах. В жизни пригодятся.
— Давай.
— Постулат номер один: вся история человечества началась у нас за Полярным кругом.
— Согласен.
— Что? И ты туда же?
— Ну да!
— Блин… Одни конкуренты… Ап… Ап, — чихнул в роскошный вышитый платок профессор, видимо, нахватавшийся в "каптерке" книжной пыли, после чего принялся вытирать свой выдающийся — в прямом и переносном смысле — нос, часто вызывающий насмешки товарищей по науке (и не только). — Впрочем, если честно, я тоже разделяю некоторые его тезисы. Особенно следующий, второй, вытекающий из первого, — Борис Александрович спрятал "носовичок" в нагрудный карман широкого пиджака и продолжил свои высокоинтелектуальные измышления. — Все люди — русские[5].
— Неплохо! — подхватил идею Ярослав. — Надо бы взять на вооружение.
— Бери. Даром даю. Хоть и не имею на это авторских прав. Ты знаешь, кто такие росомоны?
— А как же? Наши далекие предки! Народ, племя или даже, возможно, отдельный род, упомянутый готским историком Иорданом в связи с событиями конца четвертого века от Рождества Христова.
— Да, предположительно около 375 года, — уточнил профессор Рыбаков. (Как мы уже однажды говорили, археология любит точность, особенно если дело касается исторических дат. Правда, не все, в том числе, и советские исследователи соблюдают это "железное" правило!) — При желании сей нехитрый термин можно легко разбить на два: "росо" и "мойне". Таким образом, получится росы-мужи или люди-росы.
— Согласен. На все сто. Как я раньше сам до такого не додумался?
— И, кстати, это слово по сути является одной из форм произношения славного имени Роксолана и служит вариантом этнонимов "рос, росс, Русь".
— Ох и силен же ты, Борис Александрович, в интерпретации всяких спорных, до конца не изученных вещей!
— Есть такой грех. Однако, с твоего разрешения, продолжу. Постулат третий: все скандинавы (варяги, викинги и прочие норманны), а также северные славяне разговаривали на одном и том же — русском — языке, а шведская столица — Стокгольм — вообще наш город.
— Сток холма? Логично! И да, кстати, разговаривали они на "свенской моле", свийской мове, если по-украински. От этого и произошел наш глагол "молоть". Имеется в виду языком!
— О, как ты "погнал"! — по достоинству "оценил" тезис Ярослава археолог.
— Я уже горю желанием познакомиться с этим выдающимся исследователем нашего прошлого, — подлил масла в огонь секретный сотрудник.
— Погоди. Нахлебаешься еще. Продолжать?
— Конечно! Если честно, то мне очень интересно. Ничего, что в стихах?
— Ничего. Итак, какой там у нас пунктик по счету?
— Вроде как четвертый.
— Ну да… Москва — это третий Рим, со всеми вытекающими из такого вывода обстоятельствами.
— О! Это вообще моя коронная тема! Которую я так и не смог осилить до конца. Хоть и очень старался…
— А на заключительном, пятом месте в нашем странном перечне… — никак не отреагировал на бесконечные восторги младшего коллеги Рыбаков. — История Петра Великого, которого, по мнению этого сумасшедшего, подменили во время обучения за границей, и с тех пор Россией по факту правил совершенно другой, не русский, человек.
— Занятненько… — задумчиво протянул Плечов.
— Но пойдем далее… Никакого Петербурга русские не строили. На том месте уже несколько веков стоял город Ниен, наши предки только расширили и благоустроили его.
— Уф, — устало выдавил секретный сотрудник. — Ну и нагрузил же ты меня, братец… Аж мозги закипели.
— Хорошо!
— Чем?
— Значит, они есть.
— А ты что, уже начал сомневаться?
— Ага!
ГЛАВА 16
На календаре была среда 15 сентября 1943 года.
Именно в этот день Гитлер приказал своим войскам отступать до
