— Здравствуй, Сергей. Не отвлекаю?
— Нет, Константин Федорович.
— Очень хорошо. Я сейчас неподалеку от твоего дома. Выгляни в окно, если не затруднит.
Что за люди. Сначала Рэйден без предупреждения летит в Воронеж из Токио, затем Виталик со своим круизом и новой подругой, а теперь и дед по материнской линии. Я, конечно, не скрываюсь, но и в безопасности себя чувствую всё меньше и меньше.
Иду на лоджию.
Смотрю в окно.
На асфальтовой парковке, чуть в стороне от серой полоски шоссе, стоит шикарный лимузин. В котором, наверное, можно разместить целый взвод преображенских гренадеров. Лимузин черный, окна тонированные. На крыше — целых два люка. Капот украшен гербом, характерные цвета которого узнаваемы даже с высоты пятого этажа.
— Ваш лимузин?
— Мой, — признается лидер клана. — Не будет бестактностью с моей стороны, если в твой день рождения я попрошу спуститься и заглянуть ко мне в гости? Просто… не хочется смущать твоих друзей.
Арину — это понятно.
А кого еще?
— Я спущусь.
— Еще раз приношу свои извинения.
Константин Друцкий отключился.
Арина, безусловно, слышала наш разговор.
— Я подожду, — улыбнулась девушка. — Не переживай.
Снаружи воцарилось лето. Жаркое, с легким ветерком, пронзительно голубым небом и девушками в коротких шортиках. Я выбежал из подъезда в белой футболке, рваных джинсах и кедах. Теплый поток взъерошил мои волосы. Захотелось махнуть с палаткой в лес или поехать куда-нибудь на море…
Приключений захотелось.
И нескончаемой трескотни кузнечиков.
Вспомнился прочитанный в детстве рассказ про семью, оставшуюся на Земле в полном одиночестве. Кажется, они странствовали на дрезине. Автора, хоть убейте, не назову.
Лимузин впечатлял.
Я и не думал, что кто-то ввезет переделанный «Линкольн» в Империум, чтобы форсить на этом чуде западного автопрома в Воронеже. Приземистая обтекаемая стрела, которая может поспорить в плане длины с городским троллейбусом. Лидер клана Друцких занял добрую половину парковки. Плюс два джипа сопровождения, которых я с балкона не увидел. Следовательно, охранники большого босса укрылись хитроумными артефакторными полями.
Задняя дверца бесшумно скользнула в сторону.
Влезаю в салон, стараясь придерживать челюсть.
— Доброе утро, Константин Федорович.
Мы видимся нечасто. В последний раз встречались в декабре, причем переговоры велись в режиме онлайн-конференции. Константин Друцкий — человек занятой. Дела клана требуют постоянного внимания, а тут еще война с Белозерскими, проблемы со мной и поглощение «Ижевскими роботами» какой-то перспективной казанской компании. Слияние принесло клану миллионы рублей чистой ежегодной прибыли.
— Проезжал тут по делам, — улыбнулся Архимаг, — решил заглянуть к любимому внуку.
С комфортом проезжал. В задней части лимузина обнаружились мини-бар, изогнутая хромированная стойка, какие-то дисплеи. Прохлада свидетельствала о наличии дорогой сплит-системы. Пахло озоном, как после грозы. И хвоей. Бросив мимолетный взгляд в центральную часть салона, я увидел компактный бассейн. Нет, не показалось. Реальный бассейн.
— Вот что, — спохватился Константин Федорович. — Не буду ходить вокруг да около. Ты знаешь, что уже несколько месяцев я провожу внутреннее расследование. Звучит дико, но у меня был сын, о котором ничего не известно. Виктора Друцкого никто не помнит, все сведения о нем исчезли из архивов, семейных и правительственных баз. Даже собственная жена и дети не могут рассказать что-либо о покойном.
— Покойном, — тупо повторил я.
— Всё указывает на смерть моего сына, — кивнул глава рода. — При этом даже я не помню о его существовании.
Еще бы.
Хорошенько подумав, я довел начатое до конца, так что Виктор Друцкий исчез и из воспоминаний Кротова, руководителя клановой службы безопасности. Получается, что Кротов, не зная ничего о том, что случилось в конце прошлого года, вел внутреннее расследование и заново раскручивал клубок давних событий.
— Видишь ли, — вздохнул глава рода, — я, конечно, наслышан о мастерстве корректировщиков, достигших ранга Абсолюта. Полагаю, некто применил к моему сыну «чистый лист». Это серьезный вызов, но я не уверен, что когда-либо сумею отыскать шиноби, замахнувшегося на мой клан. И есть одно обстоятельство… которое меня смущает. Виктор собирался меня убить. И тебя заодно. Это он стоит за покушением, в результате которого ты угодил в клинику и чудом выжил. И война с Белозерскими — его рук дело.
Я не перебиваю.
— Так вот, — Константин Федорович внимательно посмотрел на меня, — получается, что мой собственный сын поднял на меня руку, нарушив тем самым все уложения и вассальную присягу. Если бы я узнал об этом раньше… пришлось бы его изгнать. И жить с клеймом, которое серьезно подкосило бы мою репутацию. Меня беспокоит, что исчез целый пласт воспоминаний, но, быть может, оно и к лучшему.
Друцкий на несколько секунд задумался.
— Честно говоря, — тихо произнес мой собеседник, — я бы не стал преследовать шиноби, устранившего Виктора. Подозревать близких не хочется. Думаю, этот человек обладает незаурядными способностями и вряд ли позволит себя вычислить. Похороним эту тайну — и дело с концом.
— Зачем вы всё это говорите мне? — задал я вполне логичный вопрос.
В душе крепло неприятное ощущение, что Друцкий знает либо догадывается о моей роли в недавних событиях. И попросту не хочет копать дальше.
— Решил, что ты должен знать, — улыбнулся глава рода. — Ты член нашей семьи, хоть и не бываешь на общих собраниях. Самостоятельность — это похвально. К тому же, теперь ты можешь не опасаться за свою жизнь — никто больше не нанимает корректировщиков, чтобы единолично завладеть наследием клана. Думаю, это хорошая новость в твой день рождения.
Я даже не пытаюсь изображать удивление.
Глава рода непостижимым образом знает.
С другой стороны… много ли у него в семье корректировщиков по отцовской линии? Несложно ведь догадаться, кто мог вступить в конфликт с Виктором. Если действующие лица драмы очевидны, выстроить вероятный сценарий произошедшего — дело одного часа.
— Впрочем, я отвлекся, — Константин Федорович резко сменил тему. — Ты достиг совершеннолетия. Значит, нужно подумать о будущем.
Лидер клана тронул сенсор в спинке переднего кресла. Открылась неприметная ячейка, из которой дед ловким движением извлек папку с документами.
— Что это? — заинтересовался я.
— Сейчас узнаешь, — Константин Федорович развязал красную тесемку. Папка была сделана из плотного картона и украшена до боли знакомым гербом. Меч и четыре полумесяца в красном поле. Распахнутая горностаевая мантия с золотыми оборками. Красная, напоминающая царскую, корона. — Начну с того, что я отказался от усыновления, исключил из рода непонятного Кена Мори и восстановил в законных правах своего внука Сергея Друцкого. Вот соответствующие бумаги.
