других мест, где рабочему человеку платили зарплату. Работой тогда всех обеспечивали. Но с приходом долгожданной перестройки и, прости Господи, ускорения, провозглашённых коммунистами по совету из ЦРУ, работы стало катастрофически меньше, да и предприятия почти все позакрывались, а на остальных чуть теплилась жизнь. Потом пришёл Чубайс, и всем стало окончательно кисло. Как-то вдруг стало много водки, свободы и наркоты. По тайным тропкам наркотрафика наркобароны привозили в древний Комаровск дурь, а из города вещества попадали в Жупеево. Собственно, обстановка в посёлке такая же, как и по всей стране, только в Жупеево пока не знали цвета гомосячьего флага, а большинство народа умудрялось как-то выживать без денег. Такой у нас народ: его только что дустом не травят, а он всё живёт, чем очень раздражает отечественный пенсионный фонд и радетелей европейских ценностей. Зато народ стал посылать в пеший эротический поход тех деятелей, кто уверял людей, что им пора понять и принять тот факт, что перемены — это хорошо. Что же хорошего, если водки и дури много, а работы мало? Нет работы — нет и зарплаты. Как тогда жить? Тут окончательно разуверишься в красивые обещания либералов, что невидимая рука рынка схватит тебя и потащит в светлое будущее. Пока эта самая невидимая рука только и может, что по карманам работяг шарить.
Когда пострадавший Жека Сторчак плёлся до своего дома, то у него напрочь отсутствовали иллюзии по поводу того, что скоро ему опять больно прилетит от родственничка. Брательник Санёк наверняка торчит дома и опять полезет в драку. Он сказал, что ещё пару лет намерен отдыхать от зоны, чалясь на которой он потерял здоровье, а вы тут все вон какие здоровые и зоны не нюхали. Мать и отца он давно ни во что ни ставил, а младшего брата Жеку чморил.
Жека ещё не знал, что братан сегодня пребывал «на ломах» и настроение у братца находилось ниже плинтуса. Когда Санёк «на ломах», то он пребывает в жестокой депрессии, почти как весь посёлок Жупеево. Саньку надо срочно ехать в Комаровск за дурью, поправлять здоровье, а как на грех младший брат забрал смартфон в котором забиты все контакты с поставщиками товара. И этого маленького засранца до сих пор нет дома. Где его, мля, черти носят? Урою, когда появится.
Жека появился дома, когда братан дошёл до точки кипения с пузырением. Со злобой посмотрев на брательника, Санёк произнёс сквозь зубы:
— Что-то я в последнее время стал злым и раздражительным. Так и хочу какую-нибудь крысу прибить.
— Ш-ш-ш-ш… ., - ответил Жека.
— Чего шипишь? Не зли меня урод! Кто скрысятничал мой смартфон? Ну?
— Ш-ш-ш-ш… , - Жека достал из кармана неработающий смартфон и подал его братцу.
— Разрядил аппарат гад, — заорал Санёк, видя, что девайс не фурычит. — Урою падлу.
От быстрой расправы Жеку спасло то, что Санёк находился в нетерпении и, достав зарядное устройство, подключил аппарат к сети. Саньку позарез требовалось срочно звонить в город, договариваться о дури. Если бы Жека чувствовал себя хорошо, он, может быть, и сумел бы сбежать от братца, но сегодня парень пребывал совсем в расстроенных чувствах: у него всё болело и хотелось спать, поэтому он и не слинял из дома. Через десять минут Саньку стало понятно, что со средством связи что-то не так: девайс не подавал признаки жизни, даже когда Санёк его энергично потряс и подул в микрофон. Стало кристально ясно, что аппарат, побывав в лапах урода Жеки, навернулся, то есть склеил ласты. Навернулись и телефоны с контактами.
— Крысёныш, падла, — глаза старшего брата побелели от злобы. — От тебя поганым кутком несёт. Ещё и шипит, как кошак в подворотне.
С этими словами старший стал молотить младшего, не обращая внимания, куда попадают его кулаки. Но сколько не бей младшего, от этой процедуры нужных веществ в доме не прибавится. Надо срочно мотать в город. А это значит или на рейсовом автобусе трястись по жаре, толкаясь с потными толстыми тётками, или опять просить кореша Жорика Грибка, чтобы тот подвёз страждущую душу в город на своём древнем мотоцикле. Жорик с погонялом Грибок ни разу не авторитетный пацан, но хорошо сечёт в веществах и у него есть старинный мотоцикл, на котором Жорик лихо рассекает, не имея даже прав на вождение транспортного средства. Собственно, а кто даст права торчку? Грибком Жорика прозвали за то, что он когда-то увлёкся поеданием дикорастущих грибов. С его слов выходило, что приходы от этого дела классные. Штырит не по-детски. Сейчас Грибок, как и Санёк сидел на таблетках, а до тяжёлых веществ они ещё не добрались, да и бабок на реально крутые вещества всегда не хватало.
У Санька на кармане денег оказалось только для приобретения с десяток таблеток, но надо ещё с Грибком делиться, иначе он потом не предоставит транспорт, кочевряжиться начнёт сволочь лупатая. Хорошо хоть Грибок на свои кровные заправляет свой драндулет. Как Санёк продолжит существовать потом, когда кончатся таблетки, а денег не предвидится, его не интересовало: то потом, а горит организм правильного пацана сейчас. Денег он надеялся у родаков взять или загнать что-нибудь ненужное. Но в доме ненужного давно не имелось: всё ненужное давно ушло на таблетки. Вот холодильник явно ненужная вещь, но, сука, какой он громоздкий. Санёк хотел загнать телефон младшего, вещь компактная, но этот младший козлище умудрился свой телефон пролюбить, а теперь и аппарат Санька угробил.
— У-у-у-у-род, лошара подзаборная, — ещё пару раз двинул Санёк брата. Тот совсем сомлел и валялся на полу, вытирая кровь из разбитых губ и носа. Может почку Жекину продать? Всё равно толку с этого Жеки ноль целых и нецензурно десятых.
— Остолоп, даже не можешь мобилу у лоха отжать. Твоё место у параши. Сейчас мне тебя некогда воспитывать. Сейчас ты только аванс получил. Вот приеду из города, тогда готовься, тогда я из тебя всю пыль выбью, как из коврика.
Жека кривился от боли. Мало того, что брат в кровь разбил ему губы и нос, так, наверное, ещё и ребро треснуло, ведь жутко больно и дышать трудно.
— Ш-ш-ш-ш… … - это означало, что Жека пожелал братцу сломать шею. Означенное пожелание в виде шипения из охваченного болью горла полетело в спину удаляющемуся любимому родственничку.
Санёк быстро нашёл лупатого Грибка и обрисовал ему насущную проблему. Тот по своей гнусности никак не хотел реагировать, но за три таблетки согласился ехать в город. Вначале утырок просил пять, но Санёк оказался непреклонным, а Грибку
