уродине, которую ему нашли родители, а Рагол, молча сочувствуя ему, зачитывал до дыр единственное письмо от своей. Мне же оставалось лишь писать домой, и я еще не получал ответа.
Неожиданно на пороге комнаты появился сам капитан Гариган.
— Собрать весь восточный корпус! Сегодня мы в обороне! — сказал он коротко. В его приказном тоне никогда не было злости, — Пусть один из вас принесёт тренировочные мечи на всех учащихся!
Мы ещё до конца не понимали, что происходит. Эрес бросился собирать людей, Грех отправился вниз за мечами. А капитан принялся руководить уборкой нашего беспорядка. Он вообще не терпел бардака.
Позже я узнаю, что этот темноволосый, молодой на вид человек, всегда идеально выбритый и подстриженный, находящийся всегда в одном и том же расположении духа и справедливый донельзя, был крайне одинок и несчастен. Он, как и некоторые в школе поступил сюда, выиграв турнир. Он был не богат, и жил далеко на западной оконечности острова, в маленькой деревушке Дгор. У него там была семья, и там его ждала невеста. Но как раз во время войны с Артанией он был здесь, в Кальгоне, и должен был охранять короля, тогда еще не старого Агетера. Только тогда, когда эта война закончилась поражением лассонесцев, и нам пришлось отдать часть земель, он смог побывать в родных местах, и найти, что никого из его родных не осталось в живых, и даже сама деревня была сожжена дотла.
Когда все собрались в комнате, капитан откашлялся и начал говорить.
— Сейчас у вас будет урок. Я буду королем восточного корпуса, а вы — моими гвардейцами. Знаете, кто такой гориаф? — в ответ кто-то утвердительно кивнул, кто-то, включая меня, развел руками, — гориаф, это смотритель замка, хранитель входа. Это не только должность, но и очень важный титул. Всего в городе не может быть больше трех подобных людей — один смотрит за дворцом, двое за городом, и они друг друга не знают. И вот, предположим, что наш гориаф узнал наверняка, что сегодня меня попытаются убить или похитить. Правила по ударам такие же, как и во время фехтования на турнирах — одно попадание в корпус — тяжелое ранение, ранение в конечность не позволяет этой конечностью пользоваться, два любых попадания — смерть. Сейчас вы — личные гвардейцы короля, и на вас лежит самая большая ответственность. Никто вас не подстрахует, никто не поможет. Ваша задача — сохранить мою жизнь.
Мы не сразу догадались что будем в меньшинстве, поэтому сильно разделились — одних отправили в разведку, других выставили в дозоре, третьи должны были наносить упреждающий удар. При «короле» оставили только вдвоих.
До нас не сразу дошло, что противостоять нам будут оба оставшихся дозора, поэтому мы самоуверенно патрулировали коридор, ожидая нападения, и когда Онег, поставленный в дозор на северный коридор крикнул о приближении пяти человек, мы все кинулись туда, не ожидая, что на нас тут же нападут со спины оставшиеся противники. И что самое плохое — мы оставили дверь в покои короля незащищенной, и, хотя там и стояли внутри Гред и Эрес, этого явно не могло хватить для того, чтобы сдержать двадцать человек.
Но и в их плане были ошибки. Мы успели порубить пять человек, не потеряв ни одного, и почти вернуться в исходную позицию, когда из южного коридора вывалила еще дюжина, а за ней оставшиеся парни северного корпуса, в числе которых были и мои неприятные знакомые. И тогда у меня созрел план. Я вскочил в комнату к Греду, и как раньше из своего, вылез и из этого окна на крышу. Потом, цепляясь за выступающие камни влез в одно из окон южного корпуса, чтобы обойти противников ударить им в спину. Я не учел, что мое отсутствие скорее помешает моим друзьям отбить атаку противника, нежели поможет, но понял я это, увидев, как Рагол последним отбивается от множества мечей, и, несмотря на то, что мечи были тренировочными, щит Рагола был почти разбит в щепки.
И тут в моей душе вновь начало подниматься что-то необъяснимое, словно ярость, которую уже совершенно невозможно сдерживать. Я ринулся на помощь к товарищу, но не успел подойти, как передо мной словно прокатилась волна и сбила с ног всех неприятелей. Конечно, нам помогло их удивление, потому что они не сразу поняли, что же произошло, а Рагол, как всегда спокойный, уверенно обозначил удары тупым мечом на тех, кто был перед ним. Но наши оппоненты довольно быстро оправились от шока, и хотя мы успели «зарубить» шестерых, еще человек десять оставалось. Я был уверен, что Гред и Эрес не покинули своих мест, и продолжают смотреть за королем, поэтому уверенно бросился в атаку. Первого я одолел довольно быстро, «вспоров» ему живот, второй сам подставился, провалившись после собственного неудачного удара, и получил по спине. Но после этого я пропустил удар в ногу, и по правилам тренировочных поединков не мог наступать на нее. Тогда я свободной рукой схватил запястье руки противника, в которой он держал меч, а сам ударил его по плечу, что считалось «смертью». Все это происходило так быстро, и в то же время так медленно, словно я двигался в несколько раз проворнее противников.
И только тогда, когда я это осознал, я понял, что вновь заглянул за грань, перешел границы возможного, что сделало меня быстрее, точнее, увереннее. Запах этой магии был едва слышен, но, тем не менее, ужасно притягателен.
Вновь, не успел мой противник повернуться, как я уже «отрубил» ему обе руки, а следующий налетел на мой клинок сам. У Рагола дела обстояли намного хуже, но он успел уложить двоих, перед тем как сам получил в живот. Но вскоре и я пропустил удар сначала по предплечью правой руки, успев, правда, перед этим дважды полосонуть ему по груди, Но следующий точно «убил» меня ударом по плечу, но налетев на мой меч также. Таким образом, после моей «смерти» у нас осталось всего лишь два противника, а у нас два воина защищавших короля.
Только сейчас я понял, насколько мудро они поступили, оставаясь внутри. Наши измотанные противники, думали, что битва закончена, когда из двери на них вылетели мои друзья.
Я не мог не завопить от радости, увидев, как противники падают и признают свое поражение.
— Ранен? — спросил Эрес.
— Не, — отмахнулся я.
Мы вернулись в комнату, а капитан ждал, пока мы все усядемся, прекратим потирать свои синяки и переговариваться между собой. Он ничего не приказывал, просто
