И наконец, этот день был по достоинству оценен теми, кто обладал чувством юмора. Эван Поули, граф Ардмор, склонен был отнести себя к числу последних. Говоря по правде, это празднество, безусловно, было самым занимательным из всех, что ему довелось посетить в Англии.
Леди Митфорд разместила себя и своего супруга в дальнем конце обширной лужайки большей частью для того, чтобы входившие гости могли восхищаться сим зрелищем. Они представляли собой пухлую чету, втиснутую в яркие одежды эпохи Возрождения; канареечного цвета чулки лорда Митфорда заслуживали особенного внимания, поскольку повторяли цвета одежд тридцати слуг, расставленных повсюду на лужайках. Чета восседала в позолоченных креслах, имевших подозрительное сходство с тронами, под небесно-голубым балдахином, трепетавшим на легком ветру. Вокруг них резвились несколько маленьких собачек и настоящая обезьянка, привязанная к креслу леди Митфорд шелковой ленточкой. Эван постарался не замечать того обстоятельства, что обезьянка, похоже, пристроилась к шелковой туфельке леди Митфорд, предаваясь сокровенным утехам. Он отвесил ей поклон.
– Вы оказали мне огромную честь, леди Митфорд. Я не могу в достаточной мере отблагодарить вас за то, что вы включили меня в список приглашенных.
– Я бы не могла не пригласить вас, – рявкнула она голосом, напоминающим рык одной из своих собачек. – Я получила по меньшей мере восемь просьб включить вас в список – все от мамаш, разумеется.
Лорд Митфорд одарил его заговорщической улыбкой.
– Наш прием славится браками, которые из него проистекают.
Они являли собой странную пару. На леди Митфорд была высокая конусообразная шляпка, которая была бы более уместна во времена царствования короля Ричарда, чем королевы Елизаветы. Лорд Митфорд выглядел столь же величественно – словно ярмарочный зазывала, а обезьянка, собачки и шелковый балдахин в равной мере служили доказательством того, что это праздник эпохи Возрождения. Но в глазах Митфордов светилось веселье, и было очевидно, что они получают такое же наслаждение от своих чудачеств, как и все прочие.
Леди Митфорд подняла унизанный кольцами палец и указала им вдаль.
– Как я понимаю, вы питаете особый интерес к прелестной вдове. Она вон там, подле увитой розами беседки.
Эван заморгал. Откуда графине было известно, что лорд Мейн рекомендовал свою овдовевшую сестру в качестве возможной супруги?
– Леди Мейтленд достаточно горевала, – с милостивой улыбкой сказала хозяйка. – Она почувствует себя лучше, если забудет о трагической смерти своего молодого мужа и обратит взор на вас.
Улыбнувшись и поклонившись, Эван повернулся и направился к увитой розами беседке, где предположительно находилась страстная Имоджин. После чего, когда Митфорды отвернулись, дабы поприветствовать очередного гостя, зашагал в противоположном направлении.
В этот самый момент он заприметил другую подопечную Холбрука и, что было довольно странно для его весьма избирательной памяти, даже вспомнил ее имя: Аннабел. Она была той девушкой, которая отказалась танцевать с ним, и еще она назвала его парнем. Его не называли так с тех пор, как умер дедушка, а это было много лет назад.
Он замедлил шаг, чтобы рассмотреть ее. Вся она была словно сделана из меда и золота. Мягкие, неукротимые кудри ее были стянуты на затылке, а оттуда уже ниспадали ей на плечи. Платье ее было платьем незамужней женщины, судя по тому, что он видел: кремовый шелк и кружево струились прямо от ее груди, отчего ноги ее казались столь же длинными, как ноги жеребенка. Но она не была молоденькой наивной барышней. Глаза ее светились умом и здравомыслием… Так отчего же она назвала его парнем?
Эван брел по лужайке, мысленно приказывая мужчине, которому она так ослепительно улыбалась, удалиться. Тот принадлежал к тому типу людей, которыми остальные всегда будут повелевать.
– Мисс Эссекс, – поклонившись, молвил он. Она обернулась к нему – взгляд ее был игривым.
– А, лорд Ардмор, – сказала она. – Позвольте представить вам лорда Россетера, если вы еще не знакомы.
Россетер отвесил довольно церемонный поклон. Не успев осознать, что делает, Эван немного подался в сторону, совсем немного, так чтобы встать в более широкую позу. И Россетер уловил его послание. Эван с первого взгляда понял, что тот был человеком, чувствующим косвенные намеки, человеком, который никогда не выскажется прямо и откровенно.
Неторопливым, чрезмерно элегантным движением перекинув плащ через руку, лорд Россетер принес мисс Эссекс заученные извинения и удалился. Она с довольно удивленным видом посмотрела ему вслед. Вероятно, от нее уходили очень немногие мужчины, с некоторым удовольствием подумал Эван.
– Он вернется, – сказал он ей, отказавшись от намерения проявить отточенную учтивость.
Она ответила ему с озорным огоньком в глазах:
– Я определенно надеюсь, что так оно и будет.
Что ж, она выразилась как нельзя более ясно. Очевидно, она намеревалась выйти замуж за этого холеного трусишку, которого выделила из толпы. Что было ее полным правом, напомнил себе Эван. Разумеется, он предпочел бы, чтобы его землячка была более щепетильной в вопросах выбора.
– Вчера вечером я познакомился с вашим опекуном, – сказал он.
– Я видела это, – ответила она. Улыбка сползла с ее лица.
На секунду он потерял нить ее мыслей, но потом припомнил яростное вмешательство Рейфа в его танец с ее сестрой. Хоть убей, он не видел между ними никакого сходства. Черноволосая девица была воплощением льда и ярости, тогда как лицо ее сестры было столь же гармоничным, как у итальянской мадонны, и гораздо более чувственным. Ему никогда не доводилось видеть ни такой пухлой нижней губы, ни глаз этого редкого голубого оттенка. Ардмор взял себя в руки.
– Вообще-то ваш опекун нанес мне визит прошлой ночью. Теперь ее улыбка исчезла совсем.
– Мне весьма жаль это слышать, – холодно молвила она. Он поймал себя на том, что улыбается во весь рот.
– Он отвез меня в свой клуб, который называется…
– «Уайте», – сказала она.
– У меня ужасная память на мелкие подробности.
И почему он ухмыляется, точно дурачок, перегревшийся на солнце?
– A y меня напротив, – призналась она. – Иногда способность перепутать имя или цифру кажется мне благом.
– Я склонен полагать, что данное качество было бы полезно в месте, подобном этому, – сказал Эван, обведя беглым взглядом сад. Тот наполнялся англичанами, собиравшимися группками под навесами из трепещущего шелка, где размещались еда и напитки.
– Да, полезно, – согласилась она. Казалось, они исчерпали эту тему.
– Так, значит, вы дочь покойного виконта Брайдона? – осведомился он, заранее зная ответ.
Она кивнула.
– Я как-то купил у него лошадь.
– Черная грива, внук Кориандра. Эван удивленно воззрился на нее.
