жизнь в родных болотах всегда была сурова, так что даже взрослые особи не брезговали собратом закусить, для первой и второй стадий подобное и вовсе по разряду нормы проходило. Так что Александру, изрядно исчерпавшему ресурсы тела, пришлось не только отголоском соответствующего воспоминания насладиться, но и немного с собой побороться, ведь он точно знал — личинка, мерзнущая и не решающаяся покинуть полость в животе Огуна, солидно отъелась и запаслась массой полезного, готовясь преобразиться.
Пока Александр боролся с собой и осмысливал новую порцию знаний, Колояр закрыл глаза Огуна, опустил ладони на его живот и зашептал отходную молитву. «Ну, часа за два мы доковыляем, глядишь и не сдохнет, в крайнем случае, всегда смочить можно», — решил Александр, проверив резервы мочевого пузыря носителя. Оставалось главное — вытащить личинку из тела. Самое простое — раздвинуть крестообразные наслоения на животе и тупо сунуть руку в сумку-полость, да только для этого придется брать тело Колояра под контроль, а демонстрировать подобные возможности Александр не хотел.
Он считал, что вступать в контакт с носителем рано. Он еще не подготовился к своему, так сказать божественному явлению. Не позволяла ему мораль задвинуть чужую личность в случае конфликта, да и уничтожить… «Не то у него состояние, чтобы радикальные решения применять в случае чего», — оправдался перед самим собой Александр, и решил пойти обходным путем. Он попытался выманить собрата, как бы позвать его, но тот его то ли не услышал, то ли не понял. «Ладно, зайдем с другой стороны», — на этот раз Александр оказал воздействие на нервную систему Колояра. Тот почувствовал, как в его ладонь что-то толкнулось. «Сын бога», — сообразил он. «Вот и займись его спасением», — мысленно буркнул Александр, повторив стимуляцию нервных окончаний в ладони.
Колояр немного подумал, поскрипел мозгами и пришел к нужному решению. «Да что ж так все не просто-то! Откуда проблемы на ровном месте!» — мысленно возопил Александр. По мечущимся мыслям носителя он понял — Колояр банально не знает, как именно надо извлекать гоаулда. Нет, идея-то у него была и, в принципе, правильная, но залезть в брюхо наставника, да еще и собственной лапой гоаулда вытащить — святотатство! Вообще-то нет, во всяком случае писанных законов, да и неписанных традиций, как-то подобные моменты регламентирующих, не было от слова совсем. Дело было в том, что с гоаулдами работали волхвы или специальный персонал, и все это обставлялось прорвой ритуалов, вот и растерялся Колояр.
Пока он мучился сомнениями, а Александр раздумывал о дурной голове, создающей проблемы остальным частям тела, до безмозглой личинки дошло тепло рук Колояра, и она сама поползла на выход. Когда белесое существо, похожее на личинку майского жука, только не столь жирную и более змееподобную, высунуло башку из сумки, Александр скомандовал хватать и прятать за пазуху. Короткая мысль, подобно вспышке затмившая все прочие, не оставляла сомнений. Колояр выполнил команду быстрее, чем осознал ее. «Угу, сын бога тебе это приказал, да не тот», — фыркнул про себя Александр, отстраняясь от мыслей носителя.
Само собой, собрат гоаулд тут же попытался забраться в сумку Колояра, но, весьма условно говоря, получил по морде дверью. «Занято, блин», — возмутился такой наглостью Александр. На этот раз его поняли и затихли. Колояр быстренько и где-то даже бодренько пошаркал в деревню, воодушевленный чем-то сродни самому себе придуманной важной миссией. Впрочем, особо долго шаркать не пришлось. Где-то минут через сорок он встретил отряд витязей Кощея, и дальнейший путь проделал на носилках, сделанных из пары посохов и ремней. Единственным недостатком подобного способа передвижения оказалась сырость. Никто из джафа не посмел забрать сына божьего, зато все точно знали — его надо увлажнять. «Ну зараза мелкая, если я из-за тебя еще и его простуду лечить буду, точно сожру», — пообещал собрату Александр. Тот проявил удивительную сообразительность, сжавшись и попытавшись стать как можно менее заметным. «То-то же», — мысленно, не без самодовольства, фыркнул Александр.
От мелкого гоаулда Колояра избавили лишь в деревне. Сотник лично, со всей почтительностью, на которую был способен, и аккуратностью, какой мог добиться от мозолистых ладоней с крепкими пальцами, пересадил сына Кощеева в большой горшок, заполненный теплой водой. Выдохнув и утерев пот, он забубнил молитву, накрыл крышкой сосуд, обернул его чуть не в десять слоев полотенцами и поспешил на Хатак, так сказать, лично рапортовать об успехах в деле спасения потомства Кощеева. «Этот точно себя героем выставит», — довольно потер ладонями Александр. Разумеется, в фигуральном смысле потер. Впрочем, не важно.
Куда интересней оказались несколько неожиданные для него последствия. Сотник доложил о результатах набега ворога лютого. Рассказал о себе любимом, героически его отразившем. Получил награду по совокупности достижений и увиделся с дочкой. Василису интересовало только одно — как там ее Колоярушка. Отца подобный интерес не обрадовал, но врать он не стал, рассказал о ранении и том, что идет боец на поправку. Так оно и было, лежали себе Александр с Колояром, выздоравливали.
Первый тело латал и спешно запасы пополнял, пребывая в состоянии глубокого транса, второй душой болел. Сначала с любимой разлучили, но там хоть надежда была, теперь еще отца и кучу друзей потерял. Жить Колояру, мягко говоря, не хотелось. Он бы и впрямь мог дойти до серьезных мыслей о суициде, если бы не Александр, периодически влияющий на гормональный фон носителя и изредка выходящий из транса, чтобы направить мысли Колояра на позитивный лад. Тем не менее, парень страдал, причем, в одиночестве. Сотник назад не спешил, а кроме него — не до Колояра всем было. Много кто родных и близких потерял, все же целых два десятка витязей полегли и немногим меньше юных джафа пали. Совсем бы захандрил Колояр, но его спасла от тягостных мыслей и дум Василиса.
— Я из пирамиды сбежала, — сообщила она с порога, и маленьким смерчем ворвалась в избу.
— А… — только и смог выдать Колояр, расплываясь в улыбке и забывая обо всех печалях и невзгодах.
Вышедший из транса Александр, обнаружив гостью, мигом прошерстил память носителя и выразился длинней и определенней. Он мысленно протянул одно емкое матерное слово, характеризующее самку собаки легкого поведения в человечьем обличии. И нет, это он не Василису так охарактеризовал, а ситуацию в целом. Последствия юношеской влюбленности, снесшей к хренам собачьим оковы здравого смысла и заглушившие ор банального инстинкта самосохранения, могли оказаться плачевны не только для парочки, но и для одного конкретного гоаулда.
Примечание к части
xbnfntkm13, бечено
Глава 5
Пока парочка влюбленных ворковала, Александр прокручивал в разуме возможные варианты
