Приземлившись на полигоне, я не смог вылезти из машины, и мои ребята, в буквальном смысле вытаскивали за шкирку. Жадин увидев плоды нашего полета у меня в кабине, приказал дежурному наряду отмыть это все, и после чего усаживал по списку следующего. Картина была конечно мало приятной для всех и для меня в том числе. Но к моему великому удивлению, ни я одним таким оказался. Двое парней последовали моему примеру. Егор вообще потерял сознание, когда Жадин резко потянув ручку на себя, повторил легендарную мертвую петлю Нестерова. Таким был наш первый полет. Но это всего лишь начало. Бесславное начало, которое прекратилось спустя полгода. За это время мы усердно тренировали свой вестибулярный аппарат, раскручивая себя на специальных тренажерах, прыгали с больших высот с парашютами. После внутренней победы над собой, мы уже совершали одиночные полеты, отрабатывали слетанность в паре и пикировали над учебными целями практикуя бомбометание. В таком ключе наша учеба проходила целых два года. Все это об учебе в целом. А если плавно переходя к теме моей личной жизни, то тут всё плачевно. За это время, мне так и не удалось завоевать сердце капитана Васильевой, хотя не которые попытки взаимности были, что с моей, что с её стороны. До выпуска оставалось всего несколько дней и за это время, я решился на опрометчивый шаг- подойти к ней и признаться. И это случилось.
Последним майским вечером, я в одиночку прогуливался по территории школы, и наслаждался последними днями своей курсантской жизни. Вот думаю, еще совсем немного и я стану офицером, как хотел когда-то, буду защищать свою родину от врагов, и даже возможно мне удастся дослужится до Земскова, и что мою грудь будут украшать ордена и медали. Закуривая папиросу, я увидел впереди себя идущую в санчасть Юленьку, которая несла стерильные биксы с перевязочным материалом.
– Давайте я вам помогу, товарищ капитан!
Она, посмотрев в мои глаза, положительно кивнула в ответ.
– Ты, когда уезжаешь? – спросила она, прикоснувшись к моим рукам.
– Через пару дней! Вообще я хотел бы тут остаться… с тобой рядом! Я за это время так привык к тебе!
– Знаешь, я кажется тоже… – опустив глаза, произнесла она и тем самым еще крепче сжала мои ладони.
– Прости за прямоту, но ты всё еще его любишь? – тяжело вдохнув, спросил я, но в ответ проследовало молчание.
Прикоснувшись к её щеке и смотря ей в глаза, я ждал от нее ответа, но она предательски молчала. Отпустив руки, и поставив биксы на землю, я снял пилотку, и страстно поцеловал её у губы. Она обхватила мою спину руками и прижавшись к телу ответила взаимностью. Оставив на дороге медицинский материал, мы в обнимку побежали в санчасть. Благо, что майор Нарыжный этого не видел. В тот прекрасный вечер произошло именно то, о чем я мечтал все два года учебы здесь. Закрывшись на все замки в её кабинете, мы провели головокружительную и потрясающую ночь вдвоём. Под утро случилось то самое, что называется «тайное стало явным». Поднявшись с койки, я поцеловал её влажное, окроплённое капельками пота обнаженное тело, вкушая одновременно ее запах, который чередовался лекарствами и душистым мылом. Еще долго я буду носить в себе эти божественные ароматы – ароматы любимой женщины. Укрыв ее одеялом, я вышел на крыльцо покурить. На встречу мне летел Егор, и на его лице было написано, что случилось нечто ужасное. Запыхавшись, он встал напротив меня и сказал:
– Матвей, там тебя срочно майор разыскивает. Он злой какой-то, его там Земсков успокаивает. Грозиться тебя убить!
Бросив папиросу, я нервно спросил:
– Да что случилось-то?
– А то ты не знаешь! Вас застукал Дронов, когда вы целовались, а потом в красках доложил о том, чем вы занимались после!
– Вот сука. Ну всё Егорка, это конец!
– Заложил он тебя конкретно Мотьк. Давай одевайся и к нему на разговор.
– Ладно, сейчас иду! – ответил я. В одних галифе забежал в санчасть и забрав шмотки удалился в штаб.
По дороге к Нарыжному, я с тревогой думал, что буду говорить ему и как буду оправдываться, но потом взяв себя в руки, я решил все-таки высказать ему свои соображения по этому поводу.
Зайдя в штаб, я остановился около его кабинета, и еще не много погодя постучался в дверь.
– Войдите! – злобный голос послышался из-за двери.
– Разрешите войти, товарищ майор? Курсант Лёвкин по вашему распоряжению прибыл!
Мой взгляд сразу упал на его стол, так как под рукой у него лежал разряженный наган, и рядом аккуратно выставлены семь патронов. Его глаза еще больше налились кровью, и он от перенапряжения сломав карандаш, спросил:
– Это правда, курсант?
Дабы не ходить вокруг да около, я ответил:
– Правда, товарищ майор! Я люблю её!
– Гм, ты понимаешь щенок, что ты натворил вообще? Мы любим друг друга уже больше пяти лет! А тут нарисовался, сопляк, сиську ни разу не державший! Я же тебя предупреждал! Тебя и твоего дружка Дронова! Я же тебе прямо сейчас глотку за неё перегрызу, ты слышишь?
Сжав кулаки, я ответил ему:
– Держите себя в руках, товарищ майор! Она выбрала меня! А то, что вы любите друг друга пять лет, это как-то не заметно! Не надо было упускать свой шанс, товарищ майор! А вы умудрились упустить их обоих!
Подскочив с места, он подбежал ко мне и схватив за грудки со слезами на глазах, произнёс:
– Сукин ты сын, я тебя такое устрою! В такое место тебя отправлю, что ты сдохнешь там как собака, ты понял?
Оттолкнув его от себя, и утёршись от его слюней, я сказал:
– Да отправляйте куда хотите, майор! Только она все равно моей будет! – Будь ты проклят! Я бы тебя прямо сейчас шлёпнул! – сев за стол, и ухватившись за голову, он добавил, – Пошел вон отсюда!
Вытянувшись по стойке смирно, я выполнил команду. Я думал, что все будет на много хуже, но спасало одно, что завтра наш торжественный выпуск, и я смогу покинуть школу вместе с Юлей. С этими мыслями, я проследовал в казарму и свалившись на свою койку, снова размышлял о будущем. Сна понятное дело уже не было. Да и какой может быть сон, когда тут такое твориться.
Не замечая времени, вдруг прозвучала команда «Подъём!». Старшина Чуранов выстроил нас и приказал надеть парадную форму, после чего общий сбор на плацу. Нарядившись в белые рубашки с галстуками и небесного цвета лётную форму, мы выбежали на плац где нас ожидали
