Если церковь сегодня сдаст свои позиции, через несколько лет тут всё будет по-новому.
− Как по-новому?
− Пока церковь обрабатывает влиятельных людей, поддерживая в них минимальные нравственные ориентиры, те поддерживают духовные ценности на государственном уровне. Если позволить колдунам, действующих по наущению бесов, растлить нашу правящую верхушку, то последствия предсказать несложно: гонения на веру, государственный атеизм, легализация наркотиков, проституции, однополых браков, пропаганда гомосексуализма в школах и раннее сексуальное образование при горячем одобрении любых девиаций. Как следствие − развал института традиционной семьи. Тотальные чайлд-фри, свингерство, небинарные гендеры, кинки-пати… − Ольга остановилась, увидев зависшее выражение на лице Игната.
− Кинки? − переспросил тот.
− Совсем отстал от моды? Это же сейчас везде. Кинки-пати − такая элитная групповуха, когда участники наряжаются в костюмы животных и спариваются на закрытых вечеринках в режиме «куча-мала». Обычно через социальные сети туда попадают. Целая индустрия аксессуаров на эту тему работает… Так вот, продолжу. Далее последуют государственная пропаганда трансгендера, бодмода и постгуманизма. Отрицание русской идентичности, очернение российской истории, космополитизм. Уничтожение любых социальных гарантий. В идеале − введение страны в состояние долгой гражданской войны, разрухи и хаоса.
− Кажется, я где-то такое уже видел… − задумчиво сказал Игнат.
− Я правильно объяснила? − Ольга повернулась к священникам.
− По сути − неправильно, но последствия прекращения нашей работы с элитой ты называешь верно, − признал отец Антоний.
− Погодите, я всё понял, − вдруг радостно заявил Игнат. − Их жечь надо!
− Кого?
− Ну ведьм этих.
− Вот! Наш человек, − одобрил протодиакон.
− Всех бы тебе жечь, Игнатий, − скептически заметил отец Антоний.
− Ну, не всех, − поправил себя Игнат и показал на Ольгу: − Её не надо, она вроде как хорошая.
− Что я тебе про ведьм говорил? − строго спросил старик. − Не бывает хороших ведьм!
− Но она вам помогает.
− Не помогает она, а только мешает, − не согласился иерей. − Запоминай хорошенько − ведьм не получится поставить на стражу добру и использовать для борьбы с нечистой силой. В Союзе пытались их использовать, в итоге многие люди обратились ко злу. Многие погибли − и хорошие, и плохие. Погибли телесно или хуже того… И сразу тебе ещё одна наука − с ведьмами нельзя вести переговоры и устанавливать соглашения − они нарушат их все. Ведьмам − веры нет. Запомнил, Игнат?
− Да, − виновато потянул новичок. − Значит, всё-таки жечь.
Вздохнув, старик поднялся, чтобы подойти к дивану, на котором сидел Игнат.
− Пока ты не натворил дел, надо втолковать тебе наши порядки. Ведьму нельзя убить просто потому, что она ведьма − мы не инквизиция и мы не в Средневековой Европе. Мы в Российской федерации.
− Отец Антоний, я вот слышал, вы в прошлом жгли ведьм, − возразил Игнат.
− Грешен я, Игнатушка, и за свои ошибки перед Богом понесу ответ. Тебе мой путь повторять не советую. Никакого самосуда. С ведьмами, ещё не совершавшими преступлений, мы ведём разъяснительную работу, основанную на убеждении и лёгком запугивании.
− Я видел, − кивнул новичок.
− Далее, с ведьмой, совершившей проступок средней тяжести, производится разъяснительная работа, основанная уже на жестком запугивании.
− Этим я занимаюсь, − поднял руку протодиакон.
− Дядя Боря эксперт, − бросила Ольга. − Особенно, когда дело доходит до детей.
− В отличие от тебя, я пугаю их так, что они боятся, даже когда меня уже нет рядом, − добродушно подколол ведьму здоровяк.
− А что, если запугивания не помогают? − спросил Игнат.
− Ведьма, регулярно приносящая вред людям несмотря ни на какие убеждения и запугивании, пожизненно отправляется под стражу, − ответил отец Антоний. − Ими занимается епархия. У них есть кельи для таких.
− Ведьму, убивающую людей, мы уничтожаем на месте, − добавил отец Борис.
− Как видишь, Игнатушка, наша работа − это предотвращение и лишь в редких случаях − воздаяние. Мы работаем с детьми и подростками, у которых есть колдовской дар. Мы сопровождаем их, когда они взрослеют. Они всегда должны понимать, что их ждёт, если они переступят черту. Просветительская работа, − сказал старик.
− В смысле «просветительская»?
− Бесы шепчут им много такого, что есть неправда. Мы даём детям правильное виденье вещей. Избавляем от иллюзий. Развеиваем обман, чтобы они не стали марионетками. Правильно обработанная ведьма может сопротивляться бесовским научениям. Иногда ей будет сложно, но она всегда может обратиться к нам. В епархии есть экзорцисты, отчитчики, и даже что-то вроде санатория для бесноватых… Там ей вправят голову, и бесы отступят.
Игнат покачал головой:
− Из всего, что я пока что видел, Бесобор − детская комната милиции какая-то.
− В некотором смысле, так оно и есть, − кивнул иерей.
− Про милицию ты это удачно вспомнил, − оживился отец Борис. − Потому что наша работа действительно схожа. Для отдельных ведьм мы типа участкового, но если вдруг ПГМ усилится, то и как РУБОП работать приходится.
− ПГМ? − не понял Игнат.
− Я объясню, − сказало Ольга, − колдуны и ведьмы любят кучковаться. У них своя тусовка по интересам, они вполне могут быть тихими и безвредными и отжигать где-нибудь в лесу, где их никто не спалит, а вот ПГМ − Преступная Группировка Магов − это уже колдовская банда, занятая криминальным бизнесом. Отъём денег у населения, убийства, поджоги, наёмничество… Это уже серьёзная каша, которую надо срочно расхлёбывать. И крайняя степень ПГМ − это когда ведьмы организуют ковен, традиционную средневековую корпорацию, где для членов предлагается гарантированное трудоустройство, карьерный рост, повышение квалификации, профсоюзные льготы и конечно же корпоративы для встреч рядового персонала с топ-меджментом из ада − шабаши по-ихнему.
− Если такое случается, значит мы свою работу завалили полностью, − сказал отец Борис. − Вот почему у нас тут детская комната милиции, как ты говоришь.
− Я хотел приключений, − признался Игнат. − Опасностей, подвигов.
Отец Антоний задумчиво огладил бороду и сказал коллеге:
− Боря, начинай боевые тренировки с новичком.
− И не жалко парня? − решил уточнить тот. − Он пока вериги еле таскает.
− Ни капельки, − отозвался старик.
У протодиакона была черта, которую Игнат часто наблюдал у людей на войне. Война, с которой он вернулся, была гибридная, то есть непонятно какая. Большую часть времени надо было держать конкретные точки − блокпосты, которые противник регулярно обстреливал, провоцируя
