Но как-то постепенно я выкинул эту хрень из головы, убедил себя в том, что Даша другая. Ей был интересен я, а не толщина моего кошелька и количество метров недвижимости в собственности.
Только вот позже все встало на свои места.
— Не делай из меня изверга, — я передаю ей Есению. — Она, наверное, соскучилась по тебе.
У бывшей жены опять глаза на мокром месте, когда она прижимает дочь к себе и сама трясется. Все это время я готов был рвать на куски тех, кто хоть как-то помешал бы мне забрать эту чмокающую малышку в свой дом, а что пережила Дашка…
— Спасибо тебе. Антон, спасибо, что ты сделал это… Я не знаю, как не свихнулась за все дни без нее. Если бы не ты… — тихо лепечет она, позволяя Есе тянуть светлые волосы в рот.
— Она есть хочет? — киваю на жующую очередную прядь дочь.
— Может быть. Ее кормили там, где она была, как думаешь? — вскидывает свои бездонные глазища на меня.
— Да. Я был удивлен, но персонал там правда занимается детьми. Так что подвинуть пришлось только руководство.
— А как же другие мамочки, которые оказались в таком же положении? Что будет с ними?
— Нормально все будет. Следствие разберется с этими случаями, а ты сейчас лишишься большей части своих волос, — хмыкаю, выпутывая из детских ручек Дашкино золото.
Бывшая жена смущенно благодарит меня и возвращается наверх с малышкой в обнимку. Минут через пять я сам поднимаюсь за ними и замираю в дверном проеме.
Сглатываю и стараюсь оставаться незаметным. Странное чувство — подглядывать за тем, как бывшая жена кормит ребенка, о котором ты узнал несколько дней назад.
Я так и пялюсь на них, пока Даша заканчивает со смесью и укладывает кроху в кроватку. Она включает Есе эту странную штуку сверху с успокаивающей музыкой, и я сам залипаю на плавающих в воздухе покачивающихся дельфинов.
Надо в офис такую же купить. Отличное успокоение на случай, если меня кто-то выведет из себя очередной тупостью.
— Ты давно здесь? — из транса меня выводит Дашин голос.
— Не слишком, — отвечаю так, чтобы не смущать ее.
— Еся уснула. Это часа на два…
— Тогда не будем ей мешать.
Раз уж наверху у нас теперь сонное царство одной малышки, мы снова пересчитываем ступени до первого этажа.
Даша обнимает себя руками. Я вообще заметил, что у нее эта привычка проявляется в моем присутствии. Защитный жест, с помощью которого она огораживается и выставляет дистанцию.
— Так где ты была? — я повторяю свой вопрос. Насколько я успел узнать, Даша не работает. Что за такое серьезное дело у нее появилось, не терпящее ждать?
— У меня в квартире прорвало трубу. Твой сосед подвез меня в город и помог со всем. Я звонила тебе, Антон, несколько раз…
— Какой еще сосед?
— Камиль, — она волнуется, начав чаще хлопать ресницами.
Имя другого мужика, вылетевшее из ее рта, знатно раздражает. Хоть и не должно так быть.
Глава 8
Следующим утром я выхожу на пробежку, чтобы привести мысли в порядок.
Даша вчера заперлась от меня сначала в комнате нашей дочери, а потом в своей. Спряталась, уйдя от разговора.
Я не стал на нее напирать, потому что тоже в какой-то степени был виноват — телефон с личным номером остался в офисе среди бумаг на столе, поэтому бывшая жена и не смогла мне дозвониться.
— Эй, сосед, — на втором круге желание взбодриться и дать нагрузку мышцам сталкивает нас с Камом.
В ответ он получает лишь мой кивок. Скорость я не сбавляю, наоборот, рву с места вперед, стараясь вытряхнуть из головы вчерашние Дашкины слова про его чертову помощь.
Нашелся, блин, герой.
— Тох, ты откуда такой резвый? — он нагоняет меня.
— Напряжение сбрасываю, — рявкаю ему в ответ, все-таки сбавляя скорость до привычной. Иначе и легкие убить можно.
— А скопилось оно из-за внезапно поселившейся в твоем доме бывшей?
Камиль знает историю моего развода, его истинные причины, потому что как-то в одни из выходных мы решили, что пора бы проредить мой бар, а то ставить уже некуда.
Утром оба зареклись больше ни капли. Плохо было так, что субботу с воскресеньем мы провели в горизонтальном положении.
— Красивая она, такая нежная девочка, — продолжает ухмыляться друг. — Сразу и не скажешь, что стерва.
— У меня ребенок есть, — останавливаюсь как будто от резкого удара в грудь. Внутри за ребрами разливается жар. — Дочь. Зовут Есенией.
— Загляни в календарь, мужик. Сегодня не первое апреля, прибереги шутку для лучших времен.
Я молчу, только плечами пожимаю, дав понять, что нихрена это не шутка. На его месте, конечно, тоже бы так отреагировал. Обычно дети из воздуха не появляются, но, как выяснилось, исключения не такое уж и редкое явление в этой жизни.
— Да ладно? Серьезно, что ли? — удивляется, но не так сильно, как это было со мной.
Даша в момент признания весьма эффектно свалилась с ног в мои руки, и мне пришлось сдерживать порыв хорошенько встряхнуть ее обмякшее тело, чтобы узнать подробности. Ждать, пока она очнется сама, было тяжело.
— Познакомлю потом. Она… — я задумываюсь. Привыкнуть за пару дней, пусть даже и к собственному ребенку, сложно. — Милая.
— Милая? А ты уверен, что это твоя дочь? — хмыкает, издеваясь, и вскидывает ладони вверх, когда я со вполне понятными намерениями дергаюсь в его сторону. — Шучу я, шучу.
Собственно, на этом мы и расходимся около стыка наших ворот. Кам поздравляет меня с геморроем в подгузниках, я все же благодарю его за помощь Даше, взглядом предупреждая заткнуться, когда он нарочно драконит меня.
На помощь всегда прийти готов, мол. Да хрена с два я позволю этому кобелю вертеться вокруг Дашки.
В доме стоит густой запах кофе, когда я захожу. Бывшая жена в прошлом не признавала кофеварки, даже самые «упакованные», Даша всегда пользовалась туркой, периодически прыгая вокруг плиты с тряпкой из-за своей рассеянности.
Некоторые вещи не меняются.
— Доброе утро.
На мой голос она сразу поворачивается. Выглядит слегка обескураженной, застигнутой врасплох в этой ее несуразной пижаме со смешными рожицами на два размера больше.
Краснеет густо, колеблется, поглядывай на выход.
Ну неужели я такой страшный, что она сразу думает о побеге? Или от меня воняет после пробежки настолько, что квадратных метров кухни недостаточно?
Тяну улыбку, вспоминая, как раньше она первой липла ко мне, вспотевшему и разгоряченному. Вставала на носочки, целовала будто бы невинно, но на дальнейшие наши действия накладывался ценз ограничения по возрасту.
