Книга Память счастья - Петр Сосновский

Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19

— Да! — ответил ему Виктор Алексеевич, — только нас было не раз, два и обчелся, а значительно больше и он принялся перечислять, называя давно ушедших наших товарищей.

Этот трехчасовой чай натолкнул меня на мысль, а что если Елене Михайловне после декретного отпуска по уходу за ребенком снова вернуться на работу. Кто знает, может быть «лед тронется» и ее положение измениться. Пусть она снова у нас будет оппонентом. Хотя нас и мало, но мы так закалились за это трудное время, что выдержим ради спасения нашего товарища что угодно.

Прошло несколько лет. Не знаю, как нам удалось Елену Михайловну вытащить на работу. Зарплаты наши были мизерными. Условия труда постоянно нарушались. Наукой мы почти не занимались. Однако держались, используя свои старые научные разработки, и не плохо сохранившееся оборудование — занимались термической обработкой деталей. Рядом с нами была и наш оппонент. Она медленно, но все-таки входила в свою прежнюю роль.

Как-то глядя на Елену Михайловну, я сказал Виктору Алексеевичу:

— Вот бы сейчас к нам Марину Сергеевну. Она бы подняла бы нам настроение.

— А что, — ответил он, — давай позвоним. Еще один человек нам не помешает. Рабочих не хватает. Только не знаю, согласиться она, нужно не только разрабатывать технологию, но и заниматься тяжелой работой.

Марина Сергеевна согласилась. Через месяц Елену Михайловну было не узнать.

Однажды я вместе с ней шел со смены домой. Мы разговорились.

— Петр Петрович, как ты думаешь, почему я снова в этих стенах?

Ты, наверное, считаешь, что я поддалась вашему коллективному нажиму? Нет! Хотя я согласна, что ты правильно мне советовал отдать сына в детский сад и выйти на работу. — Я попытался ответить ей, но она, перебив меня, продолжила, — Все, что ты не скажешь, будет не верным. Меня убедила вернуться цыганка.

— Как цыганка? — воскликнул я, — не может быть.

— А вот может! Было это зимой. Я, оставив сына с дочерью, побежала в магазин. Дома хоть шаром покати. Нужно было купить хотя бы молока сыну. Метель била прямо в глаза. Я шла почти в слепую, закрывшись от непогоды платком, и вдруг почувствовала, что с кем-то столкнулась. Когда, открыв платок, взглянула, увидела женщину с черными, как смоль глазами.

— Как у тебя? — спросил я.

— Да, как у меня! Ты, сказала она мне, уже ничего не видишь. Вернись назад и начни сначала. Тобой черт крутит. Не поддавайся ему. И сгинула. Я тогда долго стояла. Чуть было не замерзла. Какой-то мужчина, проходивший мимо задел меня плечом, я, очнувшись, пошла в магазин. Вернувшись, домой я, часто думала о той встрече. Да и сейчас нет-нет и вспоминаю. Моя мать ведь была цыганкой. Уж не она ли тогда, вернувшись с того света, спасла меня.

Я задумался, может Елена Михайловна и права. Не умоляя нашу роль, в оказании ей помощи, она поведала мне такое, во что трудно было поверить и можно лишь списать на ее помутившийся в то время разум. Однако слова цыганки мне казались очень уж естественными. Сейчас в наше тяжелое время черт многими судьбами крутит. Люди просто обезумили в достижении любыми путями богатства. Несмотря ни на что, они готовы хитрить, обманывать, предавать не чужих, близких себе людей и даже убивать.

Хорошо, что жизнь у Елены Михайловны стала выравниваться. Муж, Александр Георгиевич теперь ее уже не сторонился и все чаще приходить навещать своего сына. Пройдет время, и они снова будут вместе. Может и у Марины Сергеевны жизнь тоже наладиться. Все покажет время. Дай то Бог.

Москва, 2000 г.

Прости меня Сережа

Ивану не было скучно. У него были: мать, отец, а еще старший брат Анатолий, пытавшийся им верховодить. И верховодил бы, если в большом селе Щурово на их улице, одним концом упиравшейся в лес, а другим в кладбище, в доме напротив не проживал с матерью друг Сергей ─ сын вдовы Луканихи. Хотя парень рос без отца, но этот факт никак не мешал их отношениям. Иван не раз пускал в ход кулаки ─ защищал Сергея, от ребят, дразнивших его безотцовщиной. Иван и Сергей всегда находились рядом. Их было не разлить водой, разлучила Нина, ─ обычная девочка, девушка, затем женщина ─ ровесница парней, и соединила их. Правда, по прошествии многих лет.

Нина была единственным и поздним ребенком в семье старых Домахиных. Она жила рядом с Сергеем в добротном каменном доме. Этот дом нельзя было сравнить с хатой, в которой ютился друг Ивана с матерью. Однако Сергей в отличие от него имел возможность, летом, помогая матери в огороде, как-бы случайно, невзначай встречаться с девушкой. Завидев ее на грядах с тяпкой, он, резво размахивая над головой рукой, с задором кричал:

─ Привет Нина!

─ Мы же с тобой уже виделись, ─ отвечала, улыбаясь, девушка: ─ Ты что уже забыл?

Сергей не терялся:

─ Ну и что, все равно ─ «Привет!».

─ Привет Сергей! ─ в который раз отвечала Нина и спрашивала: ─ Сегодня на речку пойдем?.. ─ А то вон солнце как печет, нет сил…

─Пойдем! ─ расплываясь в улыбке соглашался Сергей, а затем вдруг нахмуривался, пряча от девушки лицо: он знал, что ему необходимо будет пускай для вида, но пригласить и Ивана. А Иван не откажется, он всегда был не прочь поболтать с Ниной. Она ему тоже нравилась. Заигрывания Ивана с девушкой были Сергею неприятны и мучили парня. Но что он мог поделать, Иван был его другом. Они всегда были вместе. Даже в школе: сидели за одной партой.

Нина была видной девушкой. Ростом чуть выше среднего. Могла ходить в любой обуви, а в туфлях на шпильках в клубе смотрелась просто шик. Она была не толстой и не худой, с высокой грудью, узкой талией и крутыми бедрами. Лицо у Нины было светлое с черными глазами, аккуратным носиком и слегка надутыми розовыми губками. За ней ребята бегали табуном. Сергею просто привалило счастье: он ей первым приглянулся. Он, а никто другой ─ не Иван.

Иван часто и подолгу смотрел на Нину. Однако зря время терял, хотя и старался, что только не делал, чтобы завладеть вниманием девушки. Конфеты дарил, одеколон, разные там косыночки, однажды даже преподнес цветы. Цветов в селе было навалом. Они росли в каждом палисаднике, но Иван не стал размениваться, съездил в район и купил на рынке. Правда, они ничем не отличались от своих, ─ одно что были упакованы в пленку. Что обидно? Нина этот

Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19