им сказала или не смогла им сказать, давит на всех нас.
Мы сохраняем молчание, когда открывается входная дверь и две пары шагов входят в дом.
— Нет, я говорю тебе, чувак. Он собирается это сделать. Ты видел его статистику, — говорит знакомый глубокий голос.
— В гостиной, — зовет Харли.
— Ты ошибаешься. Он не совсем такой. Он… — Эш и Кайл появляются в дверном проеме, слова Кайла прерываются в ту секунду, когда его взгляд останавливается на мне. — Разве ты не должна быть в Англии? И, типа, в больнице? — Его брови сходятся вместе, голова слегка наклонена набок, как у какого-нибудь милого щенка.
— Долгая история, — бормочет Руби.
— Ну, это было бы так, если бы я знал все подробности, — добавляю я.
— Я собираюсь заказать пиццу. Мы позовем вас, когда это будет здесь”, - говорит Харли мальчикам.
— О, значит вот так? — Эш шутит. — Мы знаем, когда в нас не нуждаются. Пошли, братан.
— Э-э… да, — бормочет Кайл, все еще выглядя немного шокированным моим присутствием. — Я рад видеть, что ты в порядке, Стел, — говорит он, прежде чем они оба исчезают.
— Так каков же тогда план, Стелла? — спрашивает Харли после оформления нашего заказа. — Я предполагаю, что на самом деле ты не собираешься возвращаться только с одним чемоданом.
Откидывая голову на подушку, я смотрю в потолок.
— Нет. Я собираюсь вернуться… когда-нибудь. Я могу следить за школьной работой онлайн. До праздника осталось всего несколько недель. Так что, думаю, после этого я могла бы вернуться. Я не знаю.
— Ты думаешь, они позволят тебе так долго отсутствовать? — спрашивает Харли, и мне не нравится выражение ее глаз.
— Что ты мне не договариваешь? — Я спрашиваю.
— Ты сказала нам, что Себ проводил каждую минуту либо у твоей постели, либо за пределами твоей палаты в больнице. Ты действительно думаешь, что он позволит тебе просто болтаться здесь?
— Он не знает, где я, — утверждаю я, хотя знаю, что это слабо.
— Неужели?
— Вряд ли он сядет в самолет и потащит меня обратно. Так ли это?” — спрашиваю я, ненавидя себя за то, что мой голос звучит совсем не уверенно, поскольку в моем сознании возникает образ того, как он делает именно это.
Все трое уставились на меня, ожидая ответа, которого я не хочу.
Меня осеняет мысль, и она слетает с моих губ прежде, чем я успеваю обдумать ее получше.
— Он был тем, кто позвонил тебе, не так ли?
Сочувственные улыбки играют на их губах.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Себастьян
— Ублюдок, — кричу я, бросаясь на Тоби и увлекая его за собой, пока его спина не ударяется о стену.
Прижимая предплечье к его горлу, я смотрю прямо в его голубые глаза.
— Где она?
— Пошел ты, Себ. Я тебе ничего не скажу, — рычит он.
— Мне нужно знать, где она. Мне нужно…
— Зачем? Причинить ей боль еще больше? Во всем этом твоя гребаная вина.
Мой кулак врезается в его скулу, заставляя его голову наклониться в сторону, пока я сражаюсь с монстром внутри меня, который больше всего на свете хочет продолжать, пока он физически не будет неспособен ответить мне.
— И ты удивляешься, почему он не хочет тебе говорить, — раздается глубокий голос позади него. — Мы пытаемся защитить ее.
— Нет, — кричу я. — Ты позволяешь ей сбежать. Я защищал ее.
— Кого ты обманываешь, Себастьян? Ты лгал ей так же часто, как и все мы.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — Я отпускаю Тоби и поворачиваюсь к Галену. — Ты лгал ей со дня ее рождения.
— Она не единственная, — издевается Тоби с моей стороны.
— Ну и что, что я не сказал ей, что на самом деле означает ее имя. Ну и что, что я не сказал ей, что ты сделал? Это твои секреты. Не мои. У тебя нет права голоса в том, как мы защищаем своих. Как я защищаю то, что принадлежит мне.
— Она не твоя, — заявляет Тоби.
Невеселый смех срывается с моих губ.
— О, так это делает ее твоей, не так ли?
— Нет. Она никогда не будет моей.
— Наконец-то, — объявляю я комнате, разводя руки в стороны. — Он наконец-то понял это.
— Нет, ты единственный, кто, блядь, этого не понимает. Она никогда не будет моей в том смысле, в каком ты ее хочешь.
— Почему? Это то, чего ты хочешь, — плюю я.
— Потому что она моя сестра.
От его слов в комнате воцаряется тишина. Клянусь, мы все трое действительно перестаем дышать.
Сестра?
Его сестра?
— Нет. Нет, это не так. Ты единственный ребенок в семье.
— Да, — усмехается он. — Я, блядь, тоже так думал.
Я смотрю на Тоби, мои глаза сужаются в замешательстве, прежде чем я снова поворачиваюсь к Галену.
— Ты лживая гребаная пизда. Ты это знаешь? Ты не заслуживаешь такой дочери, как она. Она чертовски хороша для такого подонка, как ты.
Я выхожу из дома еще до того, как осознаю, что перемещаюсь.
Моя грудь вздымается, когда я стою посреди подъездной дорожки, глядя на Porsche Стеллы.
Только когда позади меня раздаются шаги по гравию, я выхожу из оцепенения.
— Где она, придурок? — Я рычу, когда замечаю, что Тоби пялится на меня, его щека пылает красным от моего удара.
— В безопасности. Подальше от тебя, подальше от него. Подальше от всего этого дерьма.
— Она нужна мне, — признаюсь я в минуту слабости.
— Это может быть правдой, но ты ей не нужен. Ей лучше там, где она есть. Она в безопасности.
— Неважно, — бормочу я, пересекая подъездную дорожку.
Мое тело болит с каждым шагом, который я делаю. Едва поспав на гребаном ряду стульев в течение двух недель начинает сказываться.
— Тебя подвезти до дома? — Кричит Тоби. Всегда чертовски хороший парень.
Кидая ему средний палец через плечо, я продолжаю двигаться, чувствуя себя все более и более безнадежным с каждой секундой.
Я иду домой пешком.
Что ж, к Тео. За последние несколько лет он стал для меня больше домом, чем мой собственный.
Когда я захожу внутрь и вижу, что почти все было точно так же, как и до того, как мы ушли тем утром, у меня болит в груди.
В то время как все в моей жизни перевернулось с ног на голову, остальной мир по-прежнему вращается, как и всегда.
Порывшись в шкафу, я нахожу бутылку водки и беру ее с собой в комнату, радуясь, что здесь есть что-то еще, кроме бутылки Джека.
Я морщусь, когда стягиваю толстовку через голову и бросаю ее в сторону корзины для белья — хотя, судя по исходящему от нее запаха, мне, вероятно, следует вынести ее на улицу и сжечь.
Я раздеваюсь догола и откручиваю крышку бутылки, когда иду в ванную.
Я не
